Целомудрие миролюбия. Книга третья. Миротворец

– Так как я не слежу за модой, мои критерии человеческой красоты постоянны и неизменны. Мои волосы длинны не только по причине протеста против бритья людей военных (хотя и поэтому тоже), но также считаю стандартом красоты у мужчин волосы до плеч, у женщин до поясницы. Творец так задумал, что наши волосы растут, и их отсутствие уродует человека, бритье нам видится неправильным и отталкивающим. И чем длинней волосы, тем привлекательней человек. Потому я не вижу причин лишать себя естественной красоты.

Однако Мирослава придерживалась более снисходительного мнения насчет выбора прически.

– Про меня говорят, что я не от мира сего. Только за то, что я жалею животных, жалею растения, жалею людей, всех Божьих созданий стремлюсь беречь. Я не убиваю животных, и не вкушаю мясо животных и птиц. Употребляю в пищу только растения. Безусловно, есть пищу животного происхождения можно, ведь и Христос вкушал, значит сие не запрещено, но сие не является необходимостью, человеку дан выбор. Также мне, например, дано семя для зачатия ребенка в браке, но это не значит, что я побегу нынче утром реализовывать оную возможность. Однако, во мне явное изобилие жалости ко всему живому, поэтому вырывать растение прозванное сорняком из земли мне неприятно. Многие назовут это слабостью, для меня же именно с таким мышлением можно жить в мире и в спокойствии.

Главная проблема моих мировоззренческих соперников заключается в том, что они хотят обличить меня в лицемерии, хотят осудить меня за грех. И в последствии не найдя за что им уцепиться, сильно злятся и лютуют по этому поводу, но весьма напрасно. Так повелось, что человек публичный, либо творческий, обязан быть чистым и невинным, иначе его слова, творения, будут неубедительны, только достигнув определенной высоты нравственности можно начинать пытаться учить людей жизни. Ведь всюду невежество, дети повторяют грехи родителей и так далее, и кто будет рвать эти греховные цепи связывающие целые поколения? Лишь немногие не от мира сего. – говорил Михаил, несколько уставши.

– Вы для меня навсегда останетесь моралистом, речи коего просты и в то же время малопонятны. В вас столько всего пространного намешено, столь различные мысли создает ваша душа, отчего непременно заслушиваешься. – сказала девушка.

– Может вы и правы, я был и остаюсь моралистом. Но меня почитают старомодным, ведь многие мыслители нынче называют себя агностиками, потому я стою особняком в их множеством числе. Позиция ожидания и сомнения выгодна для малодушия. Они желают лицезреть чудеса, не веря в провидение. Они ожидают увидеть Бога, будучи неготовыми, встретиться с Ним.

Мирослава внимательно слушала высказывания миротворца, она вообще казалась малоразговорчивой. Среди женщин такое сокровище встречается редко, многие женщины на третьем десятке своей жизни теряют добродетели, которые не вернуть, не восстановить, теряют девственность, безмолвие, послушание, и теряют при этом всякую привлекательность. Её молчаливое присутствие завораживало и вдохновляло миротворца на откровенные речи, касающиеся различных сфер бытия человеческого и общемирового порядка.

Через полчаса разговоров Михаил проводил девушку до входной двери, говоря той о единичности и случайности сего безрассудного поступка. Больше никогда он не посмеет впустить её в свой дом, а оное исключение сделал ради души Мирославы, которая жаждала расспросить миротворца о его личной жизни. Безусловно, в ней укрепилось притягательное отторжение к сему странному человеку, но до конца не охладев сердцем, она пожелала тому всяческих успехов и радостей.

– Как бы впредь вы ко мне не относились, вы не способны справиться с заблуждениями этого мира. Предположим мы бы подружились с благословением отца Арсения, дальше вы бы узнали о том, что я не стану защищать вас насильственным способом, и никаким иным грехом. И вас это точно огорчит. Вы, будучи моей подругой, должны будете интересоваться мной, моими интересами, идеями, мыслями, моим творчеством, моим мировоззрением, но вы не готовы к сей дружбе, впрочем, как и я. Вы скоро найдете себе простого мало думающего мужчину средних лет с небольшим постоянным доходом и обретете с ним семейное счастье. Женщины именно так и поступают. Я это видел своими глазами. На что вам нищий бесславный художник мысли, чьи картины рвут и сжигают? Мое упрямство погубит меня, и я не хочу, чтобы кто-либо умирал вместе со мной. Уходите, Мирослава, и не оборачивайтесь. – искренно на прощание молвил Михаил, его очи увлажнились, но слезами не дрогнули. Только когда девушка ушла, по его лицу заструились редкие капли, столь горькие, насколько долгожданные.

“Стал бы ты писать картину, зная, что ее уничтожат?” – спросил мысленно у самого себя Михаил. Затем, не задумываясь, самому себе ответил. – “Да, написал бы”. Также и творит Бог, также живет идея миролюбия, так живет человек, не ведая свой смертный час исхода.