Целомудрие миролюбия. Книга вторая. Перводевственник

Вера в самого себя вполне объяснима тем, что человек уверен в себе, явственно чувствует себя, видит себя не со стороны, а изнутри, душою зрит из тела, с помощью тела. Человек грешит, затем видит свои прегрешения, ту неправду, которую он творит, видит своё несовершенство, потом немедленно приступает к своему исправлению, борется со страстями. Он вновь проигрывает в борьбе или же побеждает с помощью Божьей. После он явственно может повлиять на себя, он сам есть та реальность, которая ему знакома и изменчива, и оная изменчивость зависит от его выбора. Ибо высоконравственный человек, столкнувшийся с падшим миром, не изменит своему мировоззрению, иначе говоря, свой мир, мир своей души он оставит в добродетели. Но если человек захочет выйти за пределы своей души, в поисках познания, или единения в истине, то его рано или поздно постигнет разочарование, его ожидания не оправдаются, и, то к чему он обратится, не будет соответствовать критериям его личности. Он узнает, что люди не живут как он, они мыслят иначе, и их не изменить, они словно другие миры, другие планеты. Тогда человек обращается к некоторой общественной концепции, к духовной или социальной, он смотрит на церковь и видит, что порою та живет не по-христиански, не мыслит истинно. И ту темную сторону церкви человеку трудно изменить, ибо церковь иерархична, и если он вдобавок ещё и не образован, значит, почитается всей церковной властью за мелкую сошку, и то всеобщее поклонение культу образования ему также не исправить. Также и государство не улучшить, оно похоже на огромную глыбу, которая обтесывается только под действием сильных ветров, а от одного легкого дуновения оно даже не соизволит содрогнуться, оставаясь всё такими же неподвижным и неисправимым. Поэтому мудрый человек решается совершенствовать только себя, ведь люди могут не послушать слов мудреца, могут отвернуться от него, как дети могут вырасти совсем другими людьми, не такими насколько их хорошо воспитали взрослые. Поэтому полезно для человека уединение в пределах собственной души, ибо над нею он властен, всё остальное словно живет своею жизнью. И стоит ли скромному тихому человеку втягиваться в общественные движения, в общественные объединения, которые противоречат мировоззрению его души? У общества нужно черпать то, что нужно человеку, что добродетельно, всё остальное не принимать близко к сердцу. Так, к примеру, когда церковь (большинством духовенства) и государство (большинством парламентариев) поддерживают насилие воинства, мудрый человек в ответ выбирает не участвовать в том безумии заблуждения, но повлиять на выбор масс он не в силах. Таковых примеров множество, насколько в жизни человека счастливы лишь мгновения, настолько и мир лишь островками светел, чист и беспорочен. Спасение собственной души – вот к чему человек должен всеми силами стремиться. Ибо его спасение зависит от выбора его свободной воли, важно то, к чему он устремлен, к добродетели, или к пороку. Какую выберет жизнь, христианскую или языческую государственную. Вот сколько всего мудрого человеку приходится обдумывать своей душой бессмертной.

Глава седьмая. Не от мира сего

В вечерние часы остановки общественного транспорта особенно оживлены, на них кипит своеобразная жизнь. Здесь слышатся сплетни старушек, здесь подростки собираются возле ларька, решая кому из них покупать спиртное, что, безусловно, у них не получится приобрести, ибо те не достигли возраста совершеннолетия; здесь матери с детьми, их непоседливые крохи норовят прильнуть к витрине киоска, дабы выпросить что-нибудь сладенькое. Также здесь молодые девушки в легких платьях, словно нимфы стоят и поправляют свои длинные локоны. Тут же находится Миролюбов, ожидающий десятый троллейбус. Вот рядом с ним встал молодой на вид мужчина. А по территории остановки бегает маленькая девочка, она указывает пальцем на предмет и называет имя вещи либо человека, на которые устремлены её глазки. Родители девочку в том поощряют, радуясь тому, что их дочь чем-то занята и им особо не докучает. Тут она приблизилась к Миролюбову, посмотрела любознательно на него, задумалась, а потом резко выкрикнула – “Дядики”! И это прозвучало крайне забавно, ведь девочка, увидев двух мужчин стоящих рядом, и зная слово – дядя, ничего лучше не придумала, как назвать их множественным числом. Тем самым девочка поэтично выкрутилась из сложного лексического положения.