Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

То, что Хейгендорф обнаружил в этих пяти легионах, было далеким от условий в добровольческой армии, которая готовится упорно сражаться ради национальной идеи. Условия скорее были карательными и чуть лучше, чем в исправительном учреждении промежуточного режима. Повсюду витала тень правил Райнеке и команд по проверке благонадежности из тайной полиции. Лагерь для ненадежных легионеров в Демблине — так называемый «Лагерь Не» — также использовался как лагерь для непригодных для службы легионеров. Люди, изуродованные в бою, получали то же обращение, что и те, кто отбывал наказание. Это, как мы уже видели, являлось общей системой, применявшейся вермахтом в отношении советских военнопленных. В двух независимых тюркских батальонах, в которых были офицеры своей национальности, для германского командира было совершенно обычным делом обращаться к этим офицерам, разъясняя им, что их обязанность — избегать пролития более ценной германской крови. И та же самая ценность германской крови доводила до того, что госпитали для легионеров были лишены медицинского оборудования, отсутствовали даже кресла на колесах и костыли, и что пленные офицеры-медики, добровольно вступившие в легион, использовались на хозяйственных работах немецким ефрейтором.

Это примеры, взятые из докладной Хейгендорфа, и они объяснимы частично тем фактом, что это было не на передовой, а в генерал-губернаторстве Польши, где повсюду и вовсю проявлялось национал-социалистическое вероучение о «расе господ» и «недочеловеках». Когда Хейгендорф пожаловался чиновнику гражданской администрации по поводу размещения легионеров в вагонах подобно неграм-рабам, его заверили, что британцы в Индии никогда не дозволяют войскам из туземного населения ехать совместно с их собственными солдатами. Это может быть лишь иллюстрацией отсутствия опыта у нации, которая двадцать четыре года не управляла колониальной империей. С другой стороны, эта исключительная позиция по отношению к покоренному народу еще более обязана своим появлением «догмату веры» национал-социалистического учения. Существовало убеждение, что империалистические державы сознательно создавали помехи для Германии, а сами жили у себя дома в богатстве, беспощадно эксплуатируя своих колониальных подданных за границей (что полностью соответствует истине. — Ред.). Нацистским чиновникам требовалось пройти путь от колониальных понятий Навуходоносора (автор не любит его за то, что этот вавилонский правитель в 586 г. до н. э. увел евреев Иудеи (взяв Иерусалим) в т. н. «вавилонский плен» (до 539 г. до н. э.) — Ред.) до более здоровых понятий колониализма Римской империи, но у них было слишком мало времени.

С созданием инспектората «осттруппен» («восточных войск»), примерно через два месяца после приезда Хейгендорфа в Польшу, произошли заметные перемены в условиях военной службы. Организация этого управления была, однако, в большей степени обязана вербовочной кампании отдела пропаганды вермахта, чем кавказской авантюре. Необходимо вернуться на год назад, чтобы отыскать корни этого параллельного вербовочного мероприятия, которое вело не только к созданию единого инспектората, но в конечном итоге в огромной степени слишком поздно к признанию «русского лидера освобождения».

Глава 10 «Восточные войска» и «освободительная армия»

Остполитики

Невозможно установить, когда и где части германской армии впервые использовали советских пленных и дезертиров в роли добровольных помощников. Переместить пленных в тыл было трудно, а когда эти пленные проявляли столь мало враждебности, было естественным и очевидным заставить их работать. Таким путем, как говорят, более 200 тыс. советских пленных стали прикрепленными к германским воинским частям уже в ходе первой кампании. Как повара, водители, ординарцы, санитары-носильщики, чернорабочие или переводчики — вот шансы, которые были у пленных, которым повезло сдаться в составе небольшой группы, да еще в спокойном месте. Иногда им даже давали немецкую форму и винтовку. Иногда они отличались в бою, сражаясь на немецкой стороне. Так как их «не существовало» (в списках войск), их нельзя было похвалить за поведение упоминанием в боевых донесениях. Но это было слишком мелким недостатком, ибо было лучше, значительно лучше жить, не имея официального существования, чем исчезнуть в массовых захоронениях шталагов и дулагов.