Цена сомнения

Роджер вышел на улицу и посмотрел на небо. Тут ему пришло в голову, что надо бы сделать ещё одно дело, прежде чем идти в полицию — позвонить матери в Кэри и сказать ей, чтобы она не волновалась из-за того, что он не приедет сегодня вечером, как обещал. Часы в витрине ювелирного магазина показывали, что ещё нет и девяти, но это ничего, мать уже давно на ногах, как он и говорил миссис Дауэрти. А интересно, что подумает миссис Дауэрти, когда получит его поздравление? Хорошо бы увидеть выражение её лица в момент, когда она откроет конверт. Он с улыбкой пошел вдоль улицы, высматривая телефонную будку. Перед одним из зданий он увидел стайку подростков. Ребята и девчата стояли, смеялись, дымили сигаретами. При всех были школьные учебники. Девочки держали их у груди, ребята — опустив к бедру или на ремне. Вот-вот они скроются в здании — это была, очевидно, школа. Роджер вспомнил, как он ходил в школу в своем городке, но тут же прогнал от себя эти воспоминания. У кондитерского магазина футах в пятнадцати впереди крутились детишки, шумя и хохоча. Роджер вошел в магазин и в глубине его увидел телефонную будку. Он разменял у прилавка доллар и стал ждать, пока полная женщина испанского типа не окончит разговор. Выйдя из будки, она улыбнулась ему. Он вошел в будку, сел на стул и, вдыхая запах духов и разгоряченного тела, принялся набирать номер Кэри. Он набрал код города, потом номер — Кэри 7-3341 — и стал ждать, пока ему ответят на другом конце провода.

— Алло? — раздался голос матери.

— Мам, ты?

— Роджер?

— Да, мама.

— Ты где?

— В городе.

— Продал вещи?

— Да, мама.

— И сколько выручил?

— Сто двадцать два доллара.

— Это больше чем мы думали, да? — спросила мать.

— Да, на сорок семь долларов больше, мам.

— Ну да, ну да. Здорово, сынок, правда?

— Да. Это потому, что я поехал в другой район, я говорил тебе о нем. Я заприметил это место в декабре, когда был тут перед Рождеством. Помнишь?

— Это в самом центре?

— Да, именно там. Ты знаешь, сколько мне дали за салатницы, мам?

— За которые? За большие?

— И те, и другие.

— И сколько же, Рог?

— Я сдал их тому покупателю по полтора доллара за штуку. Это большие салатницы, всю дюжину, мам. Это куда больше, чем мы продавали их у себя.

— Я знаю. А он в здравом уме был, тот человек?

— Конечно. А знаешь, сколько он заломит за них, когда будет продавать, мам? Я не удивлюсь, если он за каждую получит по три, а то и по четыре доллара. Это за большие салатницы.

— А маленькие как пошли? Сколько он дал тебе за маленькие?

— Маленьких он взял только полдюжины.

— И почем?

— По доллару. — Роджер сделал паузу. — А у себя в мастерской мы продаем их по семьдесят пять центов, мам.

— Да, я знаю, — сказала мать и рассмеялась. — Я о чем подумала — не дешевим ли мы здесь?

— Ну, у нас в городке не так много покупателей, сама знаешь.

— Это верно, — согласилась мать. — А когда домой приедешь, сынок?

— Деньги я послал тебе по почте, мам. Сто долларов. Загляни завтра на почту, хорошо?

— Ладно. Так когда ты будешь дома?

— Точно не скажу пока.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да есть тут дела…

— Так ты хочешь этим сказать — что точно пока не знаешь, когда приедешь?

— Когда же я буду дома… — неуверенно произнес Роджер, потом линия затихла. — Мам! — подал он голос.

— Я здесь, здесь.

— А как… э-э… как там братишка?

— Отлично.

— Мама.

— Да?

— Так вот… насчет когда приеду…

— Так что?

— Я не знаю, когда.

— Я в первый раз от тебя такое слышу.

— Понимаешь, у меня тут есть ещё кое-какие дела.

— Что это у тебя там за дела такие? — забеспокоилась мать.

— Ну… — начал бы Роджер и замолчал.

— Да, я слушаю.

— Но брат же с тобой.

— Брат ещё мальчик.

— Мама, мальчику двадцать два года.

— Все равно мальчик.

— Да я сам не намного старше, мам. — Роджер сделал паузу. — Мне только двадцать семь, даже ещё не исполнилось.

— Это возраст мужчины, — сказала мать.

— Поэтому я не понимаю…

— Это возраст мужчины, — словно не расслышав его, повторила мать.

— Во всяком случае, я не уверен, как у меня получится. Поэтому я и послал тебе перевод.

— Спасибо, — сдержанно отреагировала она.

— Мама!

— Что?

— Ты обиделась?

— Нет.

— А по голосу — обиделась.

— Ничего я не обиделась. Старший сын бросает меня одну среди холодной зимы…

— Мама, но брат же с тобой.

— Он ещё мальчик! Кто будет заниматься мастерской, пока тебя нет? Ты же знаешь, что я плохо себя чувствую, что у меня…

— Мама, я ничего не могу поделать, надо.

— Как это "ничего не могу поделать"? Что это там за дела такие у тебя?

— Так… Надо…

— Что "надо"?

— Мам, если бы я хотел сказать тебе, то уж давно сказал бы.

— Как ты разговариваешь с матерью?! Думаешь, раз ты вымахал такой, то я не спущу тебе штаны и не высеку?!

— Прости, — смутился он.

— Теперь говори, что у тебя там случилось.

— Ничего.

— Роджер!

— Ничего! — резко ответил он. — Прости, мам, но ничего не случилось.

На том конце провода снова воцарилось молчание.

— Я тебе позвоню, — сказал он и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

Глава 3