Цена сомнения

— Я не знаю, — задумчиво промолвила Амелия и пожал плечами. — По-моему, сейчас модно — ненавидеть именно пуэрториканцев. — Она засмеялась, Роджер — вместе с ней. — Имя моего отца — Хуан. Хуан Перес. Мы, дети, любим окружить его и спрашивать, как у него идут дела с колумбийским кофе. Вы, наверно, видели такую телерекламу. На самом деле там Хуан Валдес, но очень похоже. А отцу нравится, когда вокруг него собираются дети и тормошат его. Он в таких случаях отвечает, что дела с кофе идут хорошо, потому что он собирает зерна под самым лучшим деревом — и указывает при этом на свою испанскую шляпу с широкими полями. Он действительно из самой Испании, из маленького городка неподалеку от Мадрида, он называется Бриуэга. Вы слышали когда-нибудь о нем?

— Бри… как?

— Бриуэга.

— Как вы говорите? Бри…

— Бриуэга.

— Под Хадлсуортом, да?

— Под Мадридом.

— Ну да, там ещё любят бой верблюдов.

— Бой быков.

— Как же, слышал, — сказал Роджер, и Амелия засмеялась. — Ну вот, приехали мы сюда. И что дальше? — спросил он.

Амелия пожал плечами и предположила:

— Целоваться, наверно?

— Вам этого хочется?

— Нет, честно говоря. Еще очень светло. Однако должна вам признаться…

— Да-а?

— Меня разбирает любопытство: что это такое — целоваться с белым.

— И меня тоже.

— В смысле — с цветной девушкой?

— Да.

— Да-а?

Оба замолчали, глядя на волны океана. Ветер трепал полы их одежды. Старик в дальнем конце дощатой пешеходной дорожки по-прежнему стоял неподвижно, словно ледяная статуя.

— Вы как думаете, старик не будет возражать? — спросила Амелия.

— Думаю, не будет.

— Тогда… — произнесла она.

— Тогда?

— Тогда начали.

Она повернулась к нему, а он обнял её, нагнулся и поцеловал в губы, очень нежно.

И снова вспомнил предыдущий день и Молли. Роджер отстранился от Амелии и посмотрел ей в лицо, а Амелия перевела дыхание, коротко вздохнула, затем загадочно улыбнулась и, пожав плечами, произнесла:

— Мне понравилось.

— И мне.

— Думаете, старик будет возражать, если мы повторим?

— Не думаю, — предположил Роджер.

Они снова поцеловались. Губы у Амелии были влажными. Роджер слегка отстранился и снова взглянул на нее. Амелия пристально смотрела на Роджера своими темно-карими глазами, взгляд которых был серьезным и вопрошающим.

— Похоже не помешательство… — прошептала она.

— Да.

— …Стоять здесь на этом настиле, под вой ветра…

— Ага.

— …И целоваться, — закончила она фразу изменившимся, очень низким голосом.

— Да.

— И ещё этот старик смотрит на нас.

— Ничего он не смотрит.

— И на краю света… — Тут Амелия неожиданно Амелия переменила тему. — Я даже не знаю, кто вы.

— Меня зовут Роджер Брум.

— Да, но что вы за человек?

— А что вы хотите знать?

— Ну, сколько вам лет?

— Двадцать семь.

— А мне двадцать два. — Она сделала паузу. — Потом, откуда знать… — Она не закончила мысль и замотала головой.

— Что?

— Откуда я знаю, может, вы… — Она пожал плечами. — Ну-у, этот… Вы же хотели знать, где находится полицейский участок.

— Да, верно.

— И хотели встретиться с другом, сказали. А потом снова пришли в аптеку, и ни с каким другом не встречались. Вот я и говорю: откуда мне знать… ну откуда мне знать, вдруг вы влипли в какую-то историю?

— Разве я похож на человека, который влип в какую-то историю?

— Не знаю, в какие истории влипаете вы, белые, но я видела много цветных, которые попадали в разные истории. Если ты цветной, то у тебя постоянно неприятности, с самого рождения. Я не знаю, как выглядит белый, у которого какие-то неприятности, не знаю, какие у него при этом глаза.

— Посмотрите в мои.

— Смотрю.

— Ну и что вы видите?

— Зеленые. Нет, что-то янтарное. Нет, не пойму, какие. Что-то карее есть.

— Да, как у матери. Что вы ещё видите?

— Пятнышки. Желтые, кажется.

— Еще что?

— Себя. Свое отражение. Как в маленькой комнате смеха.

— А неприятности видно?

— Нет. Если только я — не неприятность, — ответила Амелия. Потом, помолчав, спросила: — Меня вы к неприятностям не относите?

Роджер снова вспомнил Молли и поспешно ответил:

— Нет.

— Вы уж слишком быстро ответили.

— Не смотрите на меня так, — попросил Роджер.

— Как — "так"?

— Как будто… вы вдруг стали меня бояться.

— Не говорите глупостей. Чего мне бояться вас?

— У вас нет причин…

— Во мне пять футов и четыре дюйма роста и сто семнадцать фунтов веса. В вас — шесть футов девять…

— Шесть и пять, — поправил Роджер.

— Та-ак, и весу в вас — двести фунтов. Вы меня двумя пальчиками можете…

— Во мне двести девять.

— …Задушить как котенка. Здесь мы на краю света, впереди — океан, позади — заброшенные строения. Так чего ж мне бояться?

— Вы правы, — с улыбкой произнес Роджер.

— Права, — согласилась Амелия. — Вы можете задушить меня, утопить или избить до смерти, и лет десять никто об этом не узнает.

— А то и никогда, — добавил Роджер.

— Ага.

— Правда, вон там старик.

— Да, это кое-какая защита, — согласилась Амелия. — Но он, скорее всего, полуслепой. Я даже начинаю сомневаться, человек ли это. Пока мы здесь, он ни разу не шелохнулся.

— Пойдем отсюда? — спросил Роджер.

— Да, пошли, — ответила Амелия, тут же быстро добавив: — Но не потому, что я боюсь вас. Просто я замерзла.

— Куда бы вы хотели пойти?

— Обратно в город.

— Куда?