Цена утопии. История российской модернизации

Однако 80 % обществ, возникших после 1906 года, было мелкорайонными, то есть действовали на территории уезда, волости или даже ее части. Зачастую именно они были эффективными проводниками реальных улучшений в крестьянских хозяйствах. Такие общества и различные производственные кооперативы часто возникали как естественное следствие начавшейся новой жизни, сразу вслед за разверстанием.

С одной стороны, они просвещали деревню в агрономическом отношении чтениями, книгами, экскурсиями, выставками и т. д. С другой – не только знакомили ее с улучшенной сельхозтехникой, очисткой семян, новыми культурами, удобрениями, племенными скотом и пр., но и снабжали население всем перечисленным на льготных условиях, а часто занимались и сбытом крестьянской продукции, то есть помогали крестьянам решать их насущные проблемы. Агроном мог подсказать, какой плуг необходим крестьянину, какие семена лучше использовать, поросята какой породы лучше приживутся в этой местности, но не мог их ему купить. Это делало сельскохозяйственное общество, часто этим же агрономом созданное, а нередко подобная инициатива исходила и от самих крестьян.

Данная форма самоорганизации дополняла агрономические усилия земства и правительства, которых не хватало на все и всех.

С началом реформы специальные общества получили отличную перспективу, так как именно в единоличном хозяйстве – в отличие от общины – можно было продуктивно заниматься огородничеством, садоводством, пчеловодством и птицеводством, приносившими немалый доход.

Понятно, что по территории страны общества распределялись весьма неравномерно. Если в Полтавской губернии их было 345, то в 19 губерниях – считанные единицы. В обществах, как правило, было несколько десятков членов – инициативное ядро местного крестьянства. С течением времени число участников росло. Хотя они платили членские взносы, основную роль в формировании бюджета обществ играли пособия и субсидии ГУЗиЗ, земства и частных лиц.

Одновременно в России росло число разнотипных сельскохозяйственных товариществ и артелей, очень часто в сфере молочного дела. Например, в Сибири на 1 января 1914 года было 2150 только маслодельных товарищества.

Нередко товарищества брали средства на сбережение, устраивали зерноочистительные пункты, прокатные станции, случные пункты и т. д.

Деятельность сельскохозяйственных обществ заметно меняла к лучшему жизнь простого народа.

Аграрный сектор России и реформа Столыпина

Начало ХХ века дает картину быстрого подъема российского сельского хозяйства. Его успехи были столь очевидны, что их нехотя признавали даже советские историки, относя, конечно, на счет кулачества.

Оценивая эти перемены, я исхожу из того, что позитивный перелом в развитии сельского хозяйства начался во второй половине 1890-х годов. Он был связан с появлением в крестьянстве, благодаря начавшейся индустриализации и реформам Витте, заметного слоя хозяйств (15–20 %) с повышенными доходами и, соответственно, повышенными потребностями.

Увеличилась доля продуктов, покупаемых ими на рынке, выросли запросы деревни относительно одежды, обуви, «предметов комфорта», относительно качества еды, в меню крестьянского стола появились белая мука, рис, сахар, чай, водка, приправы и пряности.

Так экономическая дифференциация деревни, по мнению Л. Н. Литошенко, «удачно» разорвала порочный круг между слабым развитием внутреннего рынка для промышленности и аграрным перенаселением. Рост и усложнение потребностей крестьян оживили спрос на продукцию промышленности, получившей в деревне все возраставший круг массовых потребителей. Внутренний рынок обрел, наконец, размеры, необходимые для полноценного развития индустрии.

А затем Столыпинская реформа открыла, условно говоря, шлюзы этой спонтанной интенсификации, радикально расширив ее перспективы за счет инициативы и предприимчивости свободных крестьян.

Одновременно реформа стала важнейшим фактором промышленного подъема 1909–1913 годов; я подробно разбирал это в книге «Двадцать лет до Великой войны».

Росло зерновое производство и посевные площади, особенно в Предкавказье, Сибири и Степном крае – в 1,4, 1,6 и 2,4 раза соответственно.

За годы реформы на 42,5 %, увеличились объемы главных хлебов, остававшихся в стране после экспорта. Для пшеницы остаток почти удвоился (рост на 90,8 %), что говорит о росте потребления населением белого хлеба.

То есть внутренний рынок увеличивался – в связи с продолжавшейся индустриализацией и новым промышленным подъемом. Рост цен на мировом аграрном рынке заметно повысил ценность урожая и всей сельхозпродукции.

Из осторожности (возможно, чрезмерной) я предпочитаю считать, что реформа не успела масштабно изменить ситуацию в зерновом хозяйстве, и не склонен прямо связывать рекордные урожаи предвоенного пятилетия с реформой: прошло слишком мало времени. Источники показывают, что на приведение в порядок земли, истощенной в общине или аренде, у единоличников уходили годы.