Цена утопии. История российской модернизации

Стремясь донести смысл кооперации до крестьян, Управление издавало брошюры, образцовые уставы и другую литературу не только на русском, но и на татарском, чувашском, марийском, удмуртском, туркменском, армянском, литовском и латышском языках.

Все это обеспечило массовость кооперативного движения.

Кооперативный бум происходил прежде всего за счет кредитных товариществ. Уже в 1906 году кредитные товарищества опередили ссудо-сберегательные по числу учреждений и количеству членов. Однако вплоть до 1914 года ликвидировать отставание в финансовой сфере они не могли; ссудо-сберегательные товарищества были намного богаче, потому что их создавали, как правило, относительно зажиточные крестьяне.

За годы реформы благодаря кредитным товариществам произошла серьезная демократизация участников кредитной кооперации, которая охватила значительную часть не только среднего крестьянства, но и бедняков, которые вели самостоятельное хозяйство.

В 1905 году в кредитных кооперативах насчитывалось 704 тыс. чел., в 1913-м – 8270,1 тыс. человек, в 1915-м – 10 087,3, то есть число членов увеличилось, соответственно, в 11,7 и 14,3 раза (диаграммы 15 и 16 в Приложении).

Сумма оборотных капиталов кредитных и ссудо-сберегательных товариществ за 1905–1913 годы выросла с 68,1 до 614,0 млн рублей, то есть в 9 раз, а за 1914–1915 годы – до 782,8 млн рублей, или в 11,5 раз.

Понятно, что кооперативный бум в отдельных регионах и губерниях проявился с разной интенсивностью. Ясно и то, что бурное, «исключительно живое», по определению современников, количественное развитие кооперации не привело и не могло привести к созданию полной и равномерно насыщенной сети кредитных учреждений.

Когда масштаб явления за восемь лет вырастает на порядок и более, речь идет уже о новой реальности. Кредитные товарищества появились там, где их вообще не было, причем не только в Азиатской России, но, скажем, в Литве. Правительство сотнями создавало кредитные кооперативы в Сибири и Средней Азии для борьбы с последствиями неурожая 1911–1912 годов. То есть власть умела оперативно реагировать на кризисные ситуации.

Больше всего кредитных кооперативов было в южной половине Европейской России, в Степном и Северо-Черноземном районах, а также в западных губерниях, поскольку это касалось ссудо-сберегательных товариществ.

Мировая война не прервала поступательного движения кооперации, и то, что можно назвать логикой развития кредитного дела, оказалось нарушено войной куда меньше, чем можно было предположить.

В историографии много и справедливо говорится о том, что ссуды, выдававшиеся правительством при землеустройстве и переселении, были относительно невелики; правительство и само постоянно на это сетовало.

Землеустроительные комиссии за 1907–1915 годы выдали ссуд и безвозвратных пособий на 34,3 млн рублей, домообзаводственные и путевые ссуды переселенцам за 1906–1914 годы составили 75,9 млн рублей, а всего – 110,2 млн.

Между тем только кредитные кооперативы за 1906–1913 годы выдали крестьянам ссуд более чем на 2,5 млрд рублей, а исключая прибалтийские и польские губернии, не участвовавшие в реформе, – 1,9 млрд, то есть в 17,4 раза больше, причем львиную долю этой суммы получили крестьяне.

Эта сумма – 1,9 млрд рублей – вдвое превышает военный бюджет страны за 1913 год, это в 5,3 раза больше затрат казны и земства на землеустройство и переселение (362,6 млн рублей) и в 6,3 раза больше, чем стоила вся ввезенная в Россию за 1907–1913 годы импортная сельхозтехника (301 млн рублей).

Помимо кредитов, кооперация давала крестьянству то, что не измерялось деньгами, – чувство самостоятельности и ответственности.

Для нашей темы важен вопрос: откуда кооперативы брали деньги?

Начальные ассигнования правительства кооперативы быстро возвращали. Перед войной займы правительства составляли менее 20 % их оборотных средств.

Основой пассивного баланса кооперативов были привлекаемые ими вклады из местных источников. Здесь важную роль играли как экономические условия данного района, так и степень деловой «продвинутости» населения, понимание преимуществ вкладов под проценты перед «кубышкой».

В этом плане на одном полюсе был Туркестан, на другом – Польша и Прибалтика. А между ними – целая градация переходов по уровню благосостояния, но прежде всего – по экономическому поведению.

В сущности, кооперативы должны были брать средства из тех же местных источников, что и государственные сберкассы, и это придавало вкладной операции определенную пикантность. Сберкассы самим фактом своего существования должны были затруднить их работу.

На 1 января 1905 года в кассах кредитных и ссудо-сберегательных товариществ имелось 33,1 млн рублей вкладов, а в сберкассах – свыше 1 млрд рублей. У сберкасс перед кооперативами было несомненное преимущество – устоявшаяся привычка к ним части населения, а также то, что они отвечали перед вкладчиками всем государственным достоянием. При этом кооперативы избыточными деньгами поначалу почти не располагали, они еще не завоевали у людей необходимый авторитет.