Цена утопии. История российской модернизации

Есть веские основания квалифицировать крестьянскую политику Александра III и Николая II до 1906 года – наряду с введением фабричного законодательства – как русский вариант «государственного социализма», явления, широко распространенного на Западе во второй половине XIX века.

Революции 1848–1849 годов и жесткая масштабная критика темных сторон капитализма вызвала попытки устранить эти недостатки, не разрушая при этом самого экономического строя. Так появились мирные, не нацеленные на революцию варианты социализма – христианский, государственный и даже консервативный. Возникла целая школа экономистов, требовавших активизации участия государства в экономике для уменьшения бедности и защиты слабейших граждан.

Поэтому под государственным социализмом тогда понимали проведение правительством мер социального характера, направленных на улучшение положения простого народа и на преодоление социальных антагонизмов.

С внешней стороны на ситуацию в России сильнее всего повлиял, пожалуй, созданный в 1872 году в Германии Союз социальной политики, идеи которого в значительной степени и были реализованы Бисмарком в «прусском социализме».

Этот подход к социализму, адаптированный к нашей специфике, был весьма привлекателен для тогдашней бюрократии. Мало того что это было вполне в духе времени, здесь привычная вековая схема управления страной вдруг обретала иной и как бы более значительный смысл, не говоря о симпатичном антураже. Теперь можно было считать привычные патерналистско-крепостнические практики социалистическими и быть, что называется, в тренде, не говоря об усилении своей роли в стране.

А с учетом особенностей нашей истории – чувствовать себя Большим Добрым Барином.

Широко известны слова Витте о «глубоко сердечном» отношении Александра III к бедам и нуждам крестьян и «русских слабых людей вообще», о том, что он старался быть «покровителем-печальником русского народа, защитником русского народа, защитником слабых».

Именно в этом ключе, в частности, следует рассматривать и уменьшение податей в 1880-е годы, и вызванные ходатайствами земств аграрные контрреформы, которые во многом были запоздалой попыткой властей отреагировать на давно начавшийся распад крестьянского самоуправления, и укреплявшее общину законотворчество Сената.

Аналогичный характер имеет и начавшееся в 1893 году, как говорилось, методичное списание с крестьянства многомиллионных продовольственных долгов («Царский паек»). При этом государство в рамках продовольственной помощи проводило и другие мероприятия, которые должны были облегчить народную нужду.

«Забота о слабых» – один из постоянных аргументов в пользу сохранения и поддержания общинного режима – подавалась, с одной стороны, как возвращение к традиционным «духовным скрепам» и пр., а с другой – имело современную идейную упаковку, не зря эти идеи лоббировали народнические экономисты.

Считалось, что «слабые» самостоятельно не могут устоять в борьбе с опасностями окружающего мира – кулаками, ростовщиками и пр. Община в таком контексте становится своего рода богадельней, в которой крестьяне, по крайней мере, имеют хоть какую-то гарантию выживания.

Чего стоит брошенное С. Ю. Витте замечание о том, что «после проклятого 1 марта реакция окончательно взяла верх» и «община сделалась излюбленным объектом Министерства внутренних дел по полицейским соображениям, прикрываемым литературою славянофилов и социалистов». У этих мероприятий был четкий «демократическо-цезаристский» подтекст – царь реально заботится о вас, крестьянах, не дает помереть с голоду, разориться и т. п.

Следствием этой политики, явно не укреплявшей правосознание народа, стал, повторюсь, быстрый и мощный рост иждивенческих настроений последнего. При этом сформированную крепостнической эпохой психологию крестьянства это не поколебало и не могло поколебать, ибо бесплатная продовольственная помощь – дар Царя-батюшки – вполне вписывалась в то, что мы привычно именуем «царистскими иллюзиями» русского народа, с той лишь разницей, что «Царский паек» был вполне осязаем. Не зря П. А. Столыпин позже скажет о «развращающем начале казенного социализма».

В 1880–1890-х годах обрела популярность идея отмены выкупных платежей и преобразования их в оброчную подать. То есть речь шла о фактической национализации выкупавшейся крестьянами свыше двадцати лет земли и превращении ее в неотчуждаемое владение. Это гарантировало, что крестьяне по «слабости» или «глупости» не потеряют землю.

За этот бессовестный обман крестьян выступали, в частности, и Н. П. Семенов, один из немногих еще живых в 1890-х годах сотрудников РК, и такой, казалось бы, либеральный деятель, как К. Д. Кавелин, убеждавшие своих читателей, что в силу малограмотности крестьян сделать это совсем несложно.