Цена утопии. История российской модернизации

Особый раздел посвящен проблеме «отграничения крестьянских наделов и разверстания их с чересполосными угодьями смежного владения», крестьянскими, помещичьими, казенными и др.

Проекты МВД не были реализованы. Однако разработки Гурко сыграли очень важную роль в русской истории, поскольку, во-первых, они стали основой и исходной точкой Высочайшего указа от 9 ноября 1906 года о праве свободного выхода из общины, а во-вторых, на их же основании позже были утверждены правила о землеустройстве крестьян.

Особое совещание Витте открылось в феврале 1902 года. Оно включало крупных чиновников и видных экспертов, которые в течение 1902–1905 годов периодически собирались для обсуждения аграрной проблематики.

Уже на начальном этапе по инициативе Витте была выдвинута новаторская идея о создании в ряде губерний опытных хуторских и отрубных хозяйств, однако этому помешала Русско-японская война.

В марте 1902 года Витте добился разрешения учредить губернские и уездные комитеты Совещания, и в конце 1903 года были опубликованы 57 томов трудов местных комитетов, которые стали предметом обсуждения в конце 1904 – начале 1905 года.

Они зафиксировали заметный сдвиг в восприятии обществом крестьянского вопроса. В сравнении с 1890-ми годами контраст был разительным. Налицо было массовое разочарование в общине и политике правовой изоляции крестьянства. В десятках выступлений представителей разных губерний и уездов мы видим уничтожающую критику общинных порядков и их влияния на жизнь деревни.

В сущности, именно так в истории стихийно и формируется некий коллективный здравый смысл – вскоре он воплотится в реформе Столыпина.

В трудах Совещания, как и в тексте Гурко, фактически рассмотрены и обоснованы все направления будущей реформы.

Это и давно назревшая необходимость в землеустройстве, это и упорядочение переселения в Сибирь, и расширение деятельности Крестьянского поземельного банка, развитие мелкого кредита и народного просвещения, отмена выкупных платежей и многое другое.

О землеустройстве, то есть ликвидации упомянутых коренных недостатков общинного землепользования, надо сказать особо.

Труды Совещания изобилуют примерами фактической невозможности вести сколь-нибудь нормальное хозяйство в конкретных условиях той или иной местности.

Так, «почти все» комитеты говорят, что чересполосность и длинноземелье – «две главнейшие язвы крестьянского землевладения», из-за которых отнюдь не малоземельные крестьяне усиленно арендуют и покупают землю, переселяются, забрасывают наделы, сдают их внаем.

При этом полосы часто бывали так узки, что на них с трудом помещалась борона и их ширину мерили аршинами, лаптями, ступнями. Под разделявшими их межами часто пропадали десятки, а то и сотни десятин.

Дальноземелье – бич крупных обществ, расположенных большей частью в южной половине Европейской России, – вызывало непроизводительную потерю времени на переезды. Ведь даже при среднем расстоянии полос от жилья в 1,5 версты, что бывало и в небольших деревнях, хозяин надела в 10 десятин ежегодно проезжал 2–3 тысячи верст!

Кроме того, отдаленность наделов не позволяла удобрять так называемые запольные земли (навоз обычно вывозился не далее чем за 3–3,5 версты). Эти земли, площадь которых иногда доходила до 40 % общинного надела, совсем не удобрялись и давали урожай, пониженный в сравнении с другими землями почти на 30 %.

В Центральном Черноземье считалось, что если земля расположена далее чем в 5 верстах от усадьбы, то крестьянин работает себе в убыток, но именно в таком положении находилось, например, 40 % хозяйств Новооскольского уезда Курской губернии. О степных уездах и говорить нечего.

Тяжелой проблемой аграрного сектора было наличие в 37 губерниях Европейской России сложных, то есть состоящих из нескольких селений, земельных обществ, которые часто назывались однопланными, поскольку землю в 1861 году они получили по одному акту.

В таких селениях пашня у каждого отдельного селения была своя, обособленная, а луга, пастбища, леса, выгоны и т. д. полностью или частично были в общем пользовании всех или части селений. Эти общие угодья нередко ежегодно переделялись между селениями заново, что порождало массу конфликтов, а вражда доходила до прямых притеснений крупными селениями более мелких, включая захваты земли. Площадь однопланных дач в отдельных губерниях составляла миллионы десятин. Законы практически не позволяли бороться с этим злом.

Серьезные трудности создавала вненадельная чересполосица, то есть чересполосность наделов с соседними землями частных владельцев, казны, церкви и т. п. Например, в Богородском уезде Московской губернии 59 селений имели общее владение площадью свыше 25 тысяч десятин более чем на 700 участках «с вкрапленными чересполосно землями, принадлежащими Уделам и Павловскому Посаду».