Цена утопии. История российской модернизации

Земельная община представлялась каким-то фетишем, и притом настолько свойственной русскому народному духу формой землепользования, что о ее упразднении едва ли даже можно мечтать. К числу таких лиц в течение долгого времени, несомненно, принадлежал и Витте, чем и объясняется, что центр тяжести крестьянского вопроса он переносил в его политическую плоскость.

Наконец, за общину усиленно стояли социалисты всех толков, а русская общественность, даже в той ее части, которая не была заражена социалистическими утопиями, все же не смела высказаться за меры, которые будто бы противоречили благу народных масс.

Двенадцатого марта 1905 года Витте произнес цитированную выше провидческую речь о том, что «что может представлять собой империя с 100-миллионным крестьянским населением, в среде которого не воспитано ни понятия о праве земельной собственности, ни понятия о твердости права вообще».

В те же дни 1905 года он, уставший от непробиваемого самодовольства защитников общины в Совещании, за спиной которых стоял царь, сказал своим оппонентам, что «не пройдет и года… как мы в этом или в каком-либо ином зале будем говорить о переделе частновладельческой земли». И оказался прав.

Вскоре его Особое совещание было закрыто и создано новое – под председательством И. Л. Горемыкина.

Между тем грозные события осени – зимы 1905 года показали, что теория о «самобытной» великой державе привела страну на грань гибели.

Конец утопии

Тут надо иметь в виду остающиеся «за кадром» сюжеты.

В 1894–1895 годах Япония разгромила Китай и по Симоносекскому мирному договору должна была получить, помимо контрибуции и острова Тайвань, Ляодунский полуостров с Порт-Артуром. Помимо прочего, это означало утверждение Японии на континенте и ее фактическое господство в Корее.

Предпринятый по инициативе Петербурга демарш России, Германии и Франции вынудил Японию отказаться от Ляодуна. Россия, таким образом, приняла на себя роль «защитника» Китая от японской агрессии.

После этого русская политика на Дальнем Востоке заметно активизировалась. В 1896 году в Москве был заключен русско-китайский договор об оборонительном союзе против Японии на случай ее нападения на Китай, Корею или русские владения в Восточной Азии. То есть Россия выступила гарантом территориальной целостности Китая.

Китай при этом согласился на прокладку железной дороги через Северную Маньчжурию во Владивосток (КВЖД).

Однако в конце 1897 года Россия по личному приказу Николая II – вопреки принятым на себя обязательствам – захватила Порт-Артур, а в марте 1898-го вынудила Китай подписать с ней договор об аренде Ляодунского полуострова. В литературе это принято оправдывать тем, что Германия захватила порт Цзяочжоу, а на Порт-Артур якобы претендовали англичане.

То есть сухой остаток от этой истории таков: Российская империя нарушила данное Китаю слово.

На Дальнем Востоке развернула свою деятельность «безобразовская шайка», группа аристократов во главе с царским зятем великим князем Александром Михайловичем, которая в стремлении нажиться на природных богатствах Кореи и Восточной Азии добилась отставки мешавшего им Витте и фактически повела дело к войне.

Уровень политического мышления «безобразовцев» хорошо показывает идея разместить на площади огромной лесной концессии на реке Ялу, протянувшейся вдоль всей китайско-корейской границы, «наш боевой авангард, переодетый в платье лесных рабочих, стражников и вообще служащих» численностью «до 20 и более тысяч человек», которые должны будут предотвратить возможность атаки японцев на КВЖД и изоляцию Порт-Артура.

Витте с самого начала квалифицировал захват Порт-Артура как меру «возмутительную и в высокой степени коварную» в отношении как Китая, так и Японии. И он был прав – японцы восприняли оккупацию Порт-Артура, из которого их по инициативе России выставили в унизительной форме, как оскорбление.

Витте был категорически против этой «ребяческой» и попросту некрасивой акции и хорошо видел, что движет императором, который «по склонности… прославиться, в глубине души всегда желал победоносной войны».