Центральная Азия: От века империй до наших дней

Тайна этой авиакатастрофы остается неразгаданной по сей день. Смерть лидеров ВТР была чересчур удобна для слишком многих заинтересованных сторон, чтобы ее можно было списать на несчастный случай. Архивы не дают никаких неопровержимых доказательств (они вообще редко их дают), и поэтому – в отсутствие документальных свидетельств – выдвигались объяснения самого разного характера. Некоторые авторы утверждают, будто делегация прибыла в Пекин, но ее членов арестовали и заключили под стражу. В последнее время ученые намекают на причастность Сталина. ВТР перестала быть полезна Советскому Союзу. Сталину нужна была безопасная граница с Синьцзяном и чтобы тот был неотъемлемой частью государства, которое, как он надеялся, станет дружественным и податливым китайским коммунистическим режимом. Он предложил Центральному комитету КПК после захвата Синьцзяна увеличить долю ханьцев в населении с 5 до 30 %, чтобы обеспечить контроль Китая над «столь большим и богатым регионом и для защиты китайских границ»{286}. На пути к этой цели лидеры ВТР оказывались неудобным препятствием. Независимо от того, что стало причиной авиакатастрофы, она решила эту проблему как для Мао, так и для Сталина.

Так закончилась вторая в ХХ веке попытка заявить о национальных правах тюркских народов Восточного Туркестана. И ВТР, и «три господина» потерпели поражение. Для последних это был конец. Иса и Бугра бежали в Индию, а затем в Турцию, где жили в изгнании. У них не осталось никаких иллюзий относительно способности или готовности Гоминьдана удовлетворить какие бы то ни было национальные требования. Из всех восточных туркестанцев, работавших с ГМД, только Йолбарс Хан – слуга бывшего вана из Кумула, который возглавил первое восстание против Цзиня Шужэня в 1931 году и с тех пор вращался в политических кругах, так и не добившись сколько-нибудь заметной должности, – последовал за Гоминьданом в изгнание на Тайвань. Там он жил до 1971 года и служил напоминанием о притязаниях Чан Кайши на Синьцзян.

Русский Туркестан испытал на себе всю тяжесть социальных потрясений, вызванных русской революцией, и у пришедшей туда советской власти уже были свои корни в регионе. Китайский Туркестан сильно пострадал после провозглашения республики, но для китайских коммунистов он оставался terra incognita. Правда, несколько сотен из них в течение короткого периода работали в провинции, когда Шэн был связан с СССР, но этот краткий эпизод, закончившийся жестоким преследованием коммунистов со стороны Шэна, не оставил особого следа в представлениях партии о мире. В Синьцзяне же, несмотря на мощное советское влияние в трех округах ВТР, на момент его «мирного освобождения» не было ни одного члена КПК мусульманского вероисповедания.

Вторую ВТР стерли из китайской коммунистической историографии и присовокупили к общей истории китайской революции – во главе с КПК и против империализма и его лакеев, таких как Гоминьдан. Китайская наука старательно избегает термина «Восточно-Туркестанская республика» и называет ВТР «Революцией трех округов». Коренные народы Синьцзяна играют в этой истории лишь пассивную роль. Они и их лидеры находились «под влиянием Советов», «ими манипулировали» или «их соблазняли», и «таким образом, социально-политическая ситуация в приграничных районах Синьцзяна становилась все более нервной, беспорядочной и напряженной»{287}. Полное освобождение региона требовало вмешательства ханьцев и КПК. Уйгуры помнят две ВТР очень по-разному, рассматривая их обе как неудачные попытки добиться национальной независимости, которые все еще осуществимы в будущем. Безусловно, кульджинская ВТР была соткана из множества противоречий. В ней правили уйгуры, население трех округов под управлением ВТР в основном состояло из казахских кочевников, а бóльшая часть оседлого мусульманского населения Восточного Туркестана вообще оставалась вне ее досягаемости. Советская поддержка позволяла этому государству существовать и даже процветать, одновременно во многих отношениях его ограничивая. Однако нет никаких сомнений в том, что правительство в глазах населения, которым оно управляло, было легитимным, как и в том, что оно адекватно выполняло задачи управления на протяжении всех пяти лет своего существования. В первую очередь оно служило Китаю напоминанием о колониальном характере его власти в провинции.

Коммунизм