Центральная Азия: От века империй до наших дней

Все трое сотрудничали с чанкайшистами, поскольку не видели для Восточного Туркестана других вариантов. Они надеялись подтолкнуть центральное правительство к признанию национальной специфики региона и предоставлению ему большей автономии. Также они были глубоко привержены тюркистскому взгляду на Восточный Туркестан и поэтому не испытывали симпатии к представлению Чан Кайши о китайской нации как расово однородном образовании. Иса основал Ассоциацию Восточного Туркестана, общество студентов и выходцев из Восточного Туркестана в Нанкине, а также издавал газету Chiniy Türkistan avazi («Голос Китайского Туркестана»), выполнявшую для его программы функцию рупора. Все трое настаивали на официальном признании тюркского населения Восточного Туркестана отдельным национальным сообществом. Они вступили в ожесточенную полемику с китайскими учеными, которые отрицали тюркское происхождение жителей провинции и считали их частью единой, расово однородной объединенной китайской нации. В 1941 году на VIII конгрессе Гоминьдана Сабри выступил против использования общего термина «хуэй-цзу» (мусульманин) для обозначения жителей Туркестана, поскольку религия в нем смешивалась с национальностью. Сабри утверждал: несмотря на то что Восточный Туркестан является неотъемлемой частью Китая, он в то же время – родина (ватан) отдельной нации (миллат), и этот факт необходимо официально признать. Кроме того, он настаивал на том, чтобы провинция называлась Восточный Туркестан, а не Синьцзян{275}.

В 1945 году обстоятельства вынудили Гоминьдан прислушаться к словам этих троих деятелей. Их назначили на официальные должности в Урумчи, где они прославились как уч апанди (три господина). Их назначение положило начало короткому периоду, в течение которого китайское государство признавало, что коренное население провинции обладает политическими правами и в том числе – правом на самоопределение. Чжан, назначенный губернатором Синьцзяна в 1946 году, на пресс-конференции в Урумчи сказал: «Мы, китайцы, составляем всего 5 % населения Синьцзяна. Почему мы не передали политическую власть уйгурам и другим национальностям, которые составляют остальные 95 %? Во многих отношениях политика, проводившаяся правительством Синьцзяна в прошлом, была совершенно неправильной и фактически ничем не отличалась от политики империалистических стран по отношению к своим колониям. Мы должны исправить эти ошибки, а также устранить и искупить множество зол и кровавых преступлений, оставленных бывшим губернатором Шэном»{276}. Это заявление было беспрецедентным в истории маньчжурского и китайского правления в Восточном Туркестане, и повториться ему будет не суждено. Чжан признал тюркский язык официальным языком в провинции, история региона вошла в школьную программу, а официальной прессе было приказано использовать термин «Восточный Туркестан» вместо Синьцзяна. Чжан разрешил трем господам организовать культурную и политическую работу с коренным населением. Иса основал издательство «Алтай», которое выпускало одноименный журнал и газету Эрк («Свобода»). На первой странице в ней печатали джадидский лозунг Гаспринского «Единство в языке, мыслях, делах», а также следующую прокламацию: «Мы националисты. Мы демократы. Мы гуманисты. Наша раса – тюркская. Наша религия – ислам. Наша родина – Туркестан». При издательстве работала библиотека и научная комиссия, которая поставила перед собой задачу создать общий язык для всех тюркских групп региона и издавать полезные книги на этом языке{277}.

Бóльшая часть работы «трех господ» была направлена против ВТР, и это привело к любопытному политическому конфликту. Две разные версии тюркизма, подразумевавшие разные политические и геополитические выводы, оказались противопоставлены друг другу. После 1946 года риторика ВТР изменилась, в ее заявлениях все чаще стала звучать советская лексика: «антиимпериализм», «единство народа», «классовая борьба». Что еще более важно, в прокламациях ВТР говорилось, весьма в советском духе, о нескольких национальностях в Восточном Туркестане. Ассоциация по защите мира и демократии в Синьцзяне, созданная ВТР с целью выполнения условий мирного договора, называла Восточный Туркестан родной землей для ряда национальностей: «Мы искренне верим, что мир и дружба между народами Синьцзяна, справедливость и настоящая свобода будут восстановлены, если уйгуры и казахи, киргизы и монголы, китайцы и дунгане, узбеки и другие народы, населяющие нашу территорию, объединятся, чтобы вместе положить конец беззаконию, бесправию, рабству, бедности и невежеству. Мы будем строить свою жизнь на родной земле в интересах народов, которые занимаются полезным трудом, и в этой жизни не будет места ни вражде между разными национальностям, ни унижению малых этнических групп»{278}. ВТР прекратила обращаться к единой нации Восточного Туркестана (миллат) и к исламской общности.