Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

Ещё раньше – в 1932 г. он выпускает в свет «О дивный новый мир» – антиутопию про тоталитаризм иного хода. В отличие от несвободных мучеников Оруэлла, гражданам «дивного мира» дозволено практически всё – от свободы слова до детского секса. В выстроенном каменщиками «новом мире» граждане организованно и беззаветно потребляют товары, в остальное время наслаждаясь запретными плодами в специально для этого рассаженных «райских кущах»[101]. Дум они не думают. И не потому, что считают это не нужным, а потому что не могут уже… – разучились. Зачатые в кущах или в пробирках, эмбрионные дети с заданными параметрами не имеют понятия о своих биологических родителях, о совести и религии, тоже изъятых из жизни за ненадобностью. В этих обезволенных человеческих стадах поощряется все) за исключением характера и личности, и не преследуется ничто, за исключением неполиткорректности. Если таковая случится, то государством предусмотрены суровые наказания и даже пытки. Последнее отнюдь не фантастика. «Пробирный политик», республиканец Ричард Чейни, очевидно, держа в уме не только Ирак… – в бытность свою вице-президентом США в администрации Дж. Буша-младшего (с 2001 по 2009 гг.) пытался продавить в Конгрессе законодательство, разрешающее мучить людей. К легитимизации пыток настойчиво призывала на встрече с лидерами ЕС в Брюсселе и Кондолиза Райс, с 2005 по 2009 г. занимавшая должность госсекретаря США.

Ну да ладно, о пытках, о которых не хочется думать… Зададимся лучше вопросом: откуда «есть пошло» и из чего взросли столь великое самомнение и мировые амбиции?

Пр и ближайшем рассмотрении убеждаешься, что – «оттудова же»…

В январе 1917 г. Президент США Вудро Вильсон, с помощью советников почистив «пёрышки» Конституции США, принёс в «клювике» обращение к сенату: «Я вношу предложение… пусть народы по общему согласию примут доктрину президента Монро как доктрину Мира»[102]. Далее последовало «несущее миру – мир» заявление: идеальный порядок в мире восторжествует только тогда, «когда весь мир обратит свой взор на американский флаг как на источник морального вдохновения и звёздно-полосатое знамя Америки станет не только знаменем американского народа, но и всего человечества» [103].

Это был клевок не в бровь, а в глаз «остальному человечеству», а более всего Англии. Хотя один из самых именитых историков и апологетов «западного образа жизни» английский философ Бертран Рассел, при всём своём почтении к «Большому Брату» (Big Brother) даже и через десятилетия после заявления В. Вильсона не торопился стать под (в то время малозвёздочный ещё) стяг США. Но не будем забегать вперёд.

По окончанию I Мировой войны инициатива ведения мировой политики, как мы знаем, перешла к США. Опираясь на Версальский договор, президент Вильсон озвучил основные принципы новой политики: «Мы рады…сражаться за конечный мир всего света…Свет должен стать охранителем демократии, его мир должен покоиться на испытанных основах политической свободы. Мы не хотим ни завоеваний, ни владычества», – скашивая глаза от «света» на пресыщенную Англию, резюмировал Вильсон. Объявив США «одним из чемпионов по защите прав человека», Вильсон декларировал права национальных меньшинств (о том, в каких условиях – в резервациях ли, по типу американских индейцев, или в спецпоселениях они будут находиться – Вильсон ничего не сообщил), за которыми различался сепаратизм без берегов.

Однако трубный глас правительственных деклараций не вводил в заблуждение умеющих слышать их истинное значение.

Один из них – барон Рауль де Ренне, исследуя интересующий нас вопрос, довольно точно договорил за Вильсона то, что тот держал в уме, но всегда умалчивал. А именно: кабинет США планировал «объединение народов, не бывших никогда объединёнными, разъединение народов, дотоле мирно и благополучно живших объединённо и составлявших единое целое, отнятие от народов жизненно необходимых частей территории, с которыми они справиться не в состоянии». Таким образом «охранители демократии», по Ренне, преследовали цель превратить ту же Европу «в кипящий котёл политических, национальных и иных страстей», с тем чтобы привести национальное сознание в состояние хаоса[104]. Ясное дело, «котёл» этот не был предоставлен самому себе.