Цепной пес самодержавия

— Еще тысяча шестьсот рублей выделяю на ремонт церкви, дома и школы. Сумму распределите сами. Триста рублей пойдут на учебники, тетрадки, дрова. Короче все, что нужно для работы школы. Оставшиеся сто рублей на ваше разумение, — после чего пододвинул стопку денег к его супруге, умышленно давая понять этим жестом, что их распорядителем назначаю именно ее.

Пока священник с явным удивлением смотрел на меня, словно видел впервые, матушка, взяв деньги, вскочила… и вдруг заметалась по дому. Некоторое время я с некоторым удивлением смотрел за ее метаниями по комнатам, пока она не заметила, что за ней наблюдают, и не остановилась. Мучительно покраснев, тихо и неуверенно сказала: — Вы не смотрите на меня так, Сергей Александрович. У меня отродясь не было таких больших денег. Вот я и боюсь за их сохранность. Спрятать хочу, но не знаю куда.

Меня эта наивная прямота, честно говоря, сильно позабавила. Под моей ухмылкой и улыбкой своего мужа она покраснела еще больше и теперь стояла растерянная, чуть ли не плача.

— Чем прятать, Анастасия Никитична, вы лучше сначала отложите сумму на покупки. Ведь не выдержите, завтра и пойдете покупать. Не так ли?

Она кивнула головой, потом подошла и присела к столу: — Ой! Нам столько много надо купить, что вы просто не представляете. Коле пальто пошьем хорошее, с бобровым воротником. Мне шубу купим. Потом белье постельное…. еще занавески надо сменить, скатерть…. Самое главное забыла! Дверь входную обязательно! На честном слове держится, а щели в ней такие, что ладонь просунуть можно. Да и мастера надо пригласить, что бы печь подправил и дымоход почистил. Еще я наволочки на подушки видела с розовыми и голубыми цветочками….

— И одеяло пышное, купеческое. Возляжете вы, Анастасия Никитична, на новые простыни с мужем, укроетесь новым пышным одеялом….

Лицо матушки снова залилось красной краской.

«Ну и что я такого сказал!».

Отец Елизарий тоже, похоже, смутился, потому что сразу последовал вопрос, уводящий от постельной темы:

— Сергей Александрович, откуда, если не секрет, у вас такие большие деньги появились?

— Петр Николаевич, вы, что мне не верите?

— Э-э…. Не в том вопрос. Вы как же? Вам самому деньги не нужны?

— Мне почему-то так и подумалось, что без этой бумаги я не обойдусь, — я достал из кармана выписку из банка и положил на стол перед священником. — Читайте.

— Господь с вами, я вам верю….

— Читайте, Петр Николаевич и пусть ваша совесть будет чиста.

Отец Елизарий взял документ и внимательно его прочитал. Дважды он отрывался от чтения и смотрел на меня. Потом сложил бумагу и подал мне.

— Гм. Извините меня. Но право дело, не стоило….

— Когда ремонт думаете начать?! — перебил я его.

— По весне и начнем, только дверь входную сейчас заменим. В этом моя супруга права.

— И печь тоже, Петенька, а то дыма у нас иной раз полная горница. Не продохнуть.

— Вот и славно. На второе у вас что, Анастасия Никитична?

Попадья, словно очнувшись, посмотрела меня, ойкнула и снова, в третий раз, покраснела: — Извините меня, ради бога, я совсем из-за этих денег голову потеряла! Сейчас! Сейчас все принесу!

— Щедрой вы души человек вы человек, Сергей Александрович, но и хитрый. Вон как все повернули.

— А вы что думали? Это вы у нас без хитрости, поэтому щи пустые хлебаете.

— Нельзя меня этим попрекать! Как я буду людям в глаза смотреть….

— Петр Николаевич, а вы никогда не мечтали о том, как вас когда-нибудь посвятят в архимандриты или там, в архиереи, и вы в кафедральном соборе, в золотой митре, выходите на амвон и осеняете собравшийся народ, а хор детей за вашей спиной поют ангельскими голосами: «Святый боже…». А вы весь из себя такой важный, толстый, с золотым крестом….

— Нет, Сергей Александрович, не об этом мечтать нужно, а об укреплении веры божьей в сердцах человеческих. Да и если честно сказать, мы с моей Настей простые люди и рассчитывали получить приход где-нибудь в большом селе, вот только вышло не по-нашему. Знаете, мне иногда представляется, как в жаркий летний день иду по пыльной дороге вместе с крестным ходом. Мужики впереди несут хоругви, а бабы — иконы, за ними мальчишки — певчие, а сзади пылит толпа. Певчие поют, а на лицах людей истинная радость разлита…. Ох! Не скоро это сбудется, если вообще сбудется.

При этих словах на лице священника проявилась затаенная тоска. У меня была мысль двинуть его наверх с помощью государя, но услышав эти слова, понял, что с его правдолюбием и честностью ему там делать нечего, а тут и матушка поставила на стол тарелки с жареной картошкой, тушеными и солеными овощами, тем самым прервав наш разговор.

— Кушайте, Сергей Александрович, на здоровье!

Перед тем как начать есть, я поинтересовался у священника:

— Сегодня, как я вижу, занятий в школе нет?

— Светлана Михайловна предупредила меня, что до конца этой неделе ее не будет. Болезнь сестры ее младшей затянулась, и она решила побыть с ней. Так что вы ее дома ищите.

— Так и сделаю.