Цербер-Хранитель

И от его голоса тьма зашевелилась, заворочалась, обретая плоть. А потом из темноты, звеня и натягивая железные цепи, на Мирона рвануло жуткое, не похожее ни на зверя, ни на человека существо. Отшатываясь и с криком заваливаясь на спину, он успел заметить лишь горящие красным глаза и острые клыки. Тварь все рвалась к нему, все рычала и гремела цепями, пытаясь разорвать сначала их, а потом и самого Мирона, поэтому его сознание не выдержало и отключилось. Отключилось быстро, а возвращалось наоборот – медленно-медленно, глушило звуками, ослепляло мельтешащими перед глазами яркими пятнами.

– Что с ним?! Что у вас тут вообще?! – Этот испуганный и одновременно злой голос, несомненно, принадлежал Ба.

– Ничего у нас здесь, дамочка! Пустой погреб у нас здесь. А что с мальчонкой вашим, откуда мне знать? Может задохся, а может он у вас припадочный. – Этот голос был сиплый и явно мужской.

– Какой припадочный? Что вы такое несете? Мой внук – нормальный, абсолютно здоровый ребенок!

– Значит, задохся. Душно ж там, в погребе, сами видели. Да что ж вы его так трясете? Дайте человеку в себя прийти. Вот видите, он уже и глаза открывает.

Мирон еще не открывал, но уже пытался, сквозь завесу из ресниц глядя на склонившихся над ним взрослых. Над их головами не было темного бревенчатого потолка, над их головами виднелось яркое-яркое, синее-синее осеннее небо. И пахло не кровью и падалью, а прелой листвой и сырой землей. И не было поблизости никакого красноглазого монстра, не звенели сковывающие его цепи.

– Мироша, ты как? – спросила Ба шепотом и положила ледяную ладонь ему на лоб, словно проверяя нет ли у него температуры.

– Я хорошо, Ба. – Мирон открыл глаза, завертел головой в поисках монстра.

Он лежал на ворохе опавших листьев перед входом в погреб. Дверь в погреб была открыта…

– Закройте! – заорал он, что было мочи. – Закройте дверь, пока он не вырвался!

Мирон бы закрыл эту проклятую дверь сам, если бы Акимыч не ухватил его за шкирку.

– Куда? – просипел он. – Ты чего, малой?

– Кто – он, Мироша?! – растерянно спросила Ба и снова потрогала его лоб.

– Там в погребе кто-то есть! – Мирон вырывался из лап сторожа, пытался добраться до двери. – Там какой-то монстр! И там так воняет, Ба!

– Мироша, – сказала Ба ласково и погладила его по волосам, – там никого нет.

– Есть! – заорал он. – Он сидит на цепи!

– Тоже, небось, в компьютерные игры играет? – спросил Акимыч, глядя на Мирона с опаской и жалостью. – Видать, переиграл. Нет там ничего, малой. Ничего и никого. Пустой погреб. Воздух там, конечно, спертый, но ничем особо не воняет, не выдумывай. Мы с твоей бабушкой услышали твои вопли, прибежали, а ты лежишь… – Он неодобрительно покачал головой.

– Мирон, зачем ты полез в этот погреб? – Ба уже приходила в себя, и к ней возвращались ее решимость и невозмутимость. – А вы! – Она ткнула пальцем в грудь Акимычу. – Почему вы оставили дверь открытой?!

– А чего там брать? – огрызнулся тот. – У меня тут, дамочка, гостей с непослушными детьми отродясь не было. Вы первые! И не моя это забота – за вашим недорослем следить! Своих дел хватает.

Взрослые спорили, пререкались, а Мирон все смотрел и смотрел в темноту за полуоткрытой дверью. В темноте этой ему мерещилось всякое, но противная щекотка из организма ушла, оставив на месте желудка гулкую пустоту. Наверное, можно было настоять, спуститься вниз и лично убедиться, что все случившееся – всего лишь плод его воображения, но, во-первых, Мирону было страшно, а во-вторых, ни Ба, ни сторож не разрешили бы. И он безропотно позволил отвести себя к дому, покорно выпил кружку принесенного Акимычем сладкого чая и вслед за Ба уселся в машину. Вот так глупо закончилась та экскурсия на заброшку. Настолько глупо и бессмысленно, что Мирон даже не стал рассказывать о ней друзьям. Да и чем хвастаться? Тем, что испугался темноты и напридумывал себе всякого? Унижение какое…

Но одним лишь унижением та поездка не закончилась, Ба, не на шутку взволнованная его приступом, решила показать Мирона специалистам. Из специалистов он запомнил пожилого, приветливого невролога, сходу назначившего ему МРТ головного мозга. МРТ оказалось идеальной. Невролог так и сказал Ба:

– Идеальная МРТ, никаких отклонений от нормы, никаких органических поражений.

Мирон тогда очень обрадовался, а Ба почему-то расстроилась.

– И какие мои дальнейшие шаги? – спросила она сухо.

– Вот я вам дам номерочек! – Невролог вырвал из блокнота листок, что-то быстро на нем написал, протянул Ба. – Прекрасный психотерапевт, лучший в области. Специализируется на детских психических травмах.

– У моего внука нет никаких психических травм, – сказала Ба ледяным тоном, но листок с номером телефона все равно взяла.