Цербер-Хранитель

И Мирон познакомился еще с одним специалистом. Этот был молод и прогрессивен, умел увлечь беседой, вопросы задавал безобидные, картинки показывал смешные и даже просил Мирона самого что-нибудь нарисовать. Этот специалист разговаривал с Ба наедине и, наверное, разговор этот Ба успокоил, потому что она больше не водила Мирона по врачам. Лишь изредка он ловил на себе ее полные тревоги и сомнений взгляды, но жизнь его к тому времени полностью наладилась, а воспоминания о монстре из усадьбы «Гремучий ручей» медленно, но неуклонно стирались из памяти. Можно сказать, почти стерлись. И вот Ба с явной неохотой снова о них напомнила.

Мирон распрощался с Ба сразу же после краткого экскурса в историю усадьбы. Экскурс на самом деле был очень краток. Ба словно бы был неприятен сам этот разговор. И смотрела она на Мирона точно так же, как тогда в детстве – с тревогой и непонятным страхом. Он не стал раздражать ее своим присутствием, сослался на ее и свою занятость и отчалил. После недавнего инцидента с призраком дохлого пса, копаться в истории коматозной девчонки он передумал, зато серьезно задумался над тем, чтобы позвонить Милочке и испросить талончик на МРТ головного мозга для себя лично. Ситуация с повторяющимися галлюцинациями его очень беспокоила. И что бы ни говорил Харон, а первым делом стоило исключить самое очевидное – органическое поражение головного мозга. Мысль эта была настолько безрадостной, а сама идея обследования настолько пугающей, что Мирон дал себе клятвенное обещание понаблюдать за ситуацией и сдаться Милочке сразу же, как только что-то подобное повторится, а пока тянуть до последнего.

Кто ж знал, что повторится все в самое ближайшее время?..

Глава 12

Явившись на дежурство в больницу, Мирон первым делом заглянул в палату интенсивной терапии к девчонке-коматознице. После отповеди Харона он даже мысленно больше не называл ее Джейн и на полном серьезе подумывал над тем, чтобы дать ей какое-нибудь имя, потому что «коматозница» – тоже такое себе обращение.

В состоянии пациентки по-прежнему не наступило ожидаемого прогресса, о чем Мирон честно отчитался самому Вышегородцеву. Коллегиально они скорректировали лечение, после чего Вышегородцев велел наблюдать и дожидаться положительной динамики. На том и распрощались.

До наступления ночи Мирон еще пару раз заходил в девчонкину палату в тайной надежде, что она наконец очухается и кинется благодарить его за спасение. Надежда была в равной степени глупой и бессмысленной, а столь частые визиты подозрительными. Тем более что вместо тети Оли на боевом посту дежурила Кристина, девица яркая, хваткая и беспринципная. Яркости ее хватило, чтобы Мирон сдуру сделал ей пару комплиментов, а хватки на то, чтобы попытаться увлечь его во что-то большее, чем легких флирт. Но Мирон был стреляный воробей, романтических отношений на работе не заводил, а ярких, хватких и беспринципных старательно избегал. С Кристиной стратегии уклонения оказалось недостаточно. Кристина жаждала насадить его голову на пику своих дамских побед и в этой решимости творила дурное. Мирон терпел до последнего, а когда терпение наконец лопнуло, ласково притянул Кристину к себе, впрочем, старательно выверяя расстояние, на котором ее бюст оставался на безопасном расстоянии от его торса, заглянул в густо обрамленные искусственными ресницами глаза и спросил:

– Кристина Олеговна, вам дорога ваша работа?

– В смысле? – спросила Кристина Олеговна и сделала рот максимально чувственным. С чувственностью что-то пошло не так. Ну, или Мирон просто не разбирался в таких вопросах.

– В смысле, вы хотите работать в отделении медсестрой, или на рынке продавщицей? – ласково уточнил он.

– В смысле? – снова спросил Кристина Олеговна и взмахнула опахалами из ресниц. Еще она попыталась прижаться к нему бюстом, но Мирон ловко увернулся.

– В том смысле, что, если в вашу прелестную головку еще раз придет мысль повторить в моем присутствии вот это все, – он многозначительно глянул в вырез ее халатика, – вам придется искать работу в другом месте. Вы меня поняли?

Вообще-то, Мирон был вполне нормальным заведующим и все конфликты старался решать миром, но, когда дело доходило до войны, оппонент мгновенно понимал, что связываться с ним не стоит. Кристина Олеговна тоже поняла, домогаться перестала, но обиду затаила. В этом Мирон ни секунды не сомневался. Вот и сегодня на его бодрое приветствие она ответила ледяным взглядом из-под этих своих опахал. Ему-то что? Он и не такие взгляды выдерживал, но Кристина Олеговна не отличалась ни исполнительностью, ни трудовой дисциплиной. Соответственно, доверия ей не было никакого, приходилось бдеть самому.