Церковь и политический идеал

Можно – чисто теоретически – допустить существование общества, основанного на отрицательных началах индивидуальной утилитарной нравственности, но отнюдь не в тех условиях, которые формируются в современную и будущую эпохи. Максимальное удовлетворение потребностей человека предполагает невероятный, фантастический прыжок в области технологий, самое широкое использование природных ресурсов. Новое промышленное производство самим фактом своего существования решительно влияет на экологические условия бытия многих людей, род их занятий, здоровье и т.п. Социальное неравенство всегда приводит к жизни властные отношения – это закономерность природы любого человеческого общества, начиная с древнейших времен и до наших дней.

Соответственно эти обстоятельства не позволяют говорить о возможности построения и существования нового безгосударственного общества на анархических началах. Напротив, функции властных органов станут еще более широкими и разнообразными. Не обойтись без властей и при распределении накопленных обществом богатств: потребности людей все увеличиваются, и процесс их распределения становится все более сложным и многообразным.

Возможно, в иной ситуации, при господстве положительной нравственности, эти явления (увеличивающееся значение единой управляющей власти по отношению к индивиду и его зависимость от нее) легче принимались бы индивидуальным сознанием. Но при монопольном господстве автономной морали, где каждый сам себе судья, власть должна восприниматься еще более болезненно.

Как следствие, в противовес анархическим тенденциям она должна принимать максимально тоталитарный характер, контролируя практически все виды индивидуальной деятельности, не оставляя без внимания ни один вопрос, еще «вчера» разрешавшийся индивидами самостоятельно. Последовательно и закономерно идеи справедливого общества и отрицательной морали неизбежно порождают тоталитаризм.

Причем, что очень важно и прискорбно, человечество уверяют, что никакого тоталитаризма нет, что это и есть свобода, а тоталитаризм присутствует там, где сохранились национальные устремления и отказ от «свободы совести». Та свобода, которая остается индивиду, имеет лишь очень ограниченные формы: можно, как и обещалось, беспрепятственно переходить из одного союза в другой, допускается полигамный или лесбийский брак, можно ни во что не верить, но не более того.

Ни один исторический опыт построения общества подобного типа не дал еще никакого иного результата. Впрочем, можно уйти от этих крайностей (хотя и очень показательных), но разве деятельность наиболее развитых государств современного мира, исповедующих идеи демократизма и гуманизма, представляет нечто иное? Везде и повсюду (Англия, Франция, Германия, США, Канада) мы видим усиливающееся значение верховной власти в деле организации общества, обеспечения интересов индивидов, контроля и распределения благ. Почему в будущем, где, если верить прогрессистам, идеи просветителей и энциклопедистов расцветут пышным цветом, мы должны предполагать иной результат, чем тот, который нам демонстрирует история на попытках построения справедливого общества в прежние времена? Если ассоциировать государство с наличием силы, принудительной власти, то в этом отношении государство никак не исчезает, но принимает новые, невиданные ранее искаженные формы.

С учетом сказанного логичной, убедительной и удивительно точной представляется оценка, высказанная в свое время К.Н. Леонтьевым. «Я позволю себе по крайней мере подозревать, – писал он, – что тот слишком подвижный строй, который придал всему человечеству эгалитарный и эмансипационный прогресс XIX века, очень непрочен и… должен привести или ко всеобщей катастрофе, или к более медленному, но глубокому перерождению человеческих обществ на совершенно новых и вовсе уж не либеральных, а, напротив того, крайне стеснительных и принудительных началах. Быть может, явится рабство своего рода, рабство в новой форме, вероятно – в виде жестокого подчинения лиц мелким и крупным общинам, а общин – государству. Будет новый феодализм – феодализм общин, в разнообразные и неравноправные отношения между собой и ко власти общегосударственной поставленных. Я говорю из вежливости, что подозреваю это; в самом деле, я в этом уверен, я готов пророчествовать это»[942].

Вопрос только в том, что будут представлять собой органы управления будущим «справедливым» обществом? Повидимому, ответ на этот вопрос не так уж сложен. Если основным показателем успеха индивида является личная инициатива и наличие богатства, то, очевидно, Международная Конфедерация Народов будет находиться в руках небольшой группы олигархов, фактически контролирующих экономический рынок и самостоятельно определяющих, сколько нужно выдать «народам», чтобы удовлетворить их потребности и успокоить страсти.