Церковь и политический идеал

Итак, все кажется предельно ясным. Поскольку для сторонников доктрины светского государства человек является высшей ценностью, то необходимо исключить все возможные виды давления на него, включая как государственное, административное, так и общественное, в том числе и со стороны религиозных организаций. Если человек хочет веровать во чтолибо или в коголибо, государство не станет ему препятствовать. Но и религиозная организация не вправе навязывать государству свое вероисповедание. И, надо полагать, исходя из духа демократической доктрины, не потому, что возникает опасность подмены Церковью государства. Как показывает история, даже в наилучшие для Римокатолической церкви времена такая цель оказывалась никогда недостижимой. А именно потому, что в тех случаях, когда политика государства начнет основываться, скажем, на нормах церковного права и православных религиозных догматах, то прямо или косвенно могут быть нарушены права на свободу совести и вероисповедания других лиц. Им может не понравиться политика государства, признавшего над собой протекторат религиозных истин. Кроме того, их могут заставлять отказаться от собственных религиозных убеждений, если они противоречат общепринятому в государстве культу. Это и есть главное, почему по теории религию ограничивают рамками «личной совести», а Церковь – гражданского общества.

В качестве сверхидеи, способной заменить любую религию, признали «общечеловеческие ценности», как нечто само собой понятное и доступное любому маломальски развитому сознанию. А универсальным регулятором всех межличностных отношений объявили закон. Но при более внимательном осмыслении предлагаемой системы организации общества нельзя не обратить внимания на некоторые характерные черты доктрины светского государства.

В первую очередь то, что при такой замене религиозных ценностей «общечеловеческими» только последние признаются единственно истинными. Достигается это «счастливое» положение вещей, равно как и признание всех религий равными между собой, только за счет того, что догматы любого вероисповедания признаются условными и преходящими. Объективен только сам человек и его потребности. А нравственное чувство, духовность и религиозные истины – субъективны. Их главное качество заключается с этих позиций только в том, чтобы удовлетворять собой потребности человека. В данном случае духовные. Как естественное порождение материализма (причем довольно грубого), доктрина светского государства склонна признать реально существующим объектом только вещь, но не дух.

Только поэтому даже атеизм, т.е. сознательное отвержение любого религиозного авторитета, признается адекватным вере в Бога и проявлением свободы совести. Кстати сказать, именно это положение закреплено в статье 28 Конституции РФ, согласно которой свобода совести предполагает и такую возможность, как отказ от исповедания вообще какойлибо религии.

Это стало возможным только потому, что приверженец идеи светского государства абстрагировался от содержания всех известных ему вероисповеданий. Они для него все равны именно потому, что суть производны от человека, не абсолютны. Они, так сказать, фантазии человеческого ума, не более того. Такой доктринер уравнял их для собственных «научных» целей, и все религии оказались у него обезличенными. Его ход мыслей ясен: все предыдущие конфликты имели своей причиной помимо экономических и других интересов еще и духовные противоречия. Если же признать религии «субъективными фантазиями», «пережитками» и т.п., то вроде бы выясняется, что и повода для конфликта больше нет. Поэтому, кстати сказать, именно сторонники светского государства настойчиво добиваются создания некоего религиозного центра (органа или организации), объединяющего самые различные исповедания. Для них проблемы такого объединения – не более, чем определение оптимального механического соединения различных «фантазий».

Между тем, очевидно, столь далеко идущий вывод о равенстве религий возможен только после тщательного анализа содержания религиозных догматов всех возможных вероисповеданий. Как минимум следует сравнить различные религии и их влияние на жизнь принявшего их человеческого общества. Например, изучить совершенно распущенное состояние нравов римского общества под влиянием культа многобожия накануне пришествия Христа.

Или, другой пример, сравнить буддистские общества, христианскую и мусульманскую культуры, обратив внимание на их отличие от, скажем, иудейской. Кроме того, нужны доказательства тому, что жизнь по «общечеловеческим» ценностям представляет в действительности личности гораздо меньше неприятностей, чем жизнь в условиях государства, придерживающегося определенного вероисповедания. Однако эти вопросы както сами собой уходят от «пытливого» взора исследователей.