Церковь и политический идеал

Проблема осложняется еще и тем, что даже в рамках одной крупной партии неизбежно противостояние «большинствоменьшинство», которое может быть упразднено исключительно тоталитарными способами: запрещением «свое суждение иметь». Это, так сказать, гимн партийной дисциплины, когда любое расхождение во взглядах объявляется партийным расколом. Возможна ли в таких условиях надежда на доведение альтернативной точки зрения, мнения населения по какимто вопросам?

В свое время этой проблеме, означенной как «право большинства», было посвящено немало работ крупнейших юристов. Например, известный австрийский правовед Г. Еллинек обоснованно полагал, что источником «права большинства» является рассуждение Ж.Ж. Руссо о немыслимости, «чтобы общая воля сознательно клонилась к вреду отдельных лиц», и справедливо квалифицировал это «изысканиями чисто академического характера»[989].

Но предлагаемая судебная защита депутатов, чье мнение было проигнорировано парламентским большинством, по его не менее справедливому замечанию, может привести, при неопределенности толкования содержания многих статей конституции или законов, к элементу произвола и превалированию судебного решения над «суждением законодателя»[990].

Партийнополитическая жизнь ввиду ограниченной неустойчивости партий и их партийных платформ также не служит надежным способом защиты меньшинства. Более того, в конкретной практической деятельности парламента естественное и неизбежное разделение на «большинство» и «меньшинство» может привести к фактическому срыву работы законодательного органа меньшинством («сецессия») или, наоборот, в принятии большинством таких регламентных норм, которые напрочь устраняют возможности активной деятельности меньшинства депутатов.

Вывод, к которому пришел Еллинек, парадоксален для идей «партийного парламентаризма»: «Чем больше идет вперед демократизация общества, тем шире становится и господство принципа большинства. Чем сильнее отодвигается назад отдельный индивид идеею всечеловеческой солидарности, тем безграничнее признает себя господствующая воля относительно отдельного человека. Ничто не может быть грубее, беззаботнее и неблагоприятнее для самих основ прав личности, ничто так не ненавидит и не презирает всякое величие и всякую истину, как демократическое большинство»[991]. Для объективности отметим, что аналогичные оценки содержатся также в работах А. де Токвиля и Дж.Ст. Милля – наиболее признанных теоретиков и апологетов демократии.

Милль, в частности, писал: «Народная воля… представляет собой в действительности только волю более многочисленной или более деятельной части народа, волю большинства или волю таких людей, которым удается заставить признать себя за большинство (выделено мной. – А.В.). Народная власть может, следовательно, быть направлена к угнетению к известной части своих же сочленов, поэтому предупредительные меры также точно необходимы против власти народа, как необходимы против злоупотреблений всякой другой власти»[992].

Как получается, в Государственной Думе довлеет даже не «партия власти», а ее руководство, т.е. малая часть от всех официально названных участников политической жизни. И эта малая группа людей навязывает свою волю всей стране. Если это не партийная олигархия, то что?

III. Народное представительство

в условиях «партийного парламентаризма»

Совершенно очевидно, что народное представительство в своем идеале предполагает представление интересов и мнений всех групп населения и территорий и доведение их до уровня верховной власти. Не для контроля за ней (эта цель, очевидно, и теоретически, и практически несостоятельна), а для того, чтобы власть знала реальные проблемы и состояние дел в государстве. Поэтому исторически представительство развивалось всегда по сословному и территориальному принципу. Здесь все естественно и понятно. И совершенно нелепо суждение, будто сословия уже давно исчезли или что старые формы народного представительства могли существовать исключительно в условиях неравенства политических прав и свобод. Достаточно вспомнить Земские соборы нашей Древней Руси, чтобы убедиться в ошибочности этой точки зрения.

Но как уже указывалось выше, принципы построения политических партий качественно иные и поэтому в парламенте они представляют не группы населения или конкретные территории, а свою партию. Вернее, своих вождей и лиц, за чей счет партии содержатся; даже последних в большей степени, чем первых.

Правда, могут сказать, есть и такие партии, которые объединяют определенные группы людей именно по конкретному социальному критерию, например «Партия пенсионеров» или «Партия солдатских матерей». Но так ли это на самом деле?

Не говоря уже об очевидном – то, что никаким пенсионерам не под силу создать и содержать политическую партию, что это не более чем «бренд», под которым действуют совсем молодые люди, и что, таким образом, реально такая партия пенсионеров в масштабе всей России или отдельных регионов не объединяет, затронем и более существенные вопросы.