Церковь и политический идеал

Так, на Востоке в целом и в Израиле, в частности, рабы фактически являлись членами семьи своего хозяина, его соработниками[1029]. К примеру, раб Елиезер считался распорядителем, законным наследником имущества Авраама, пока у патриарха не появился сын Исаак (Быт.15: 2, 3). После того, как Авраам познал Агарь, служанку своей жены Сарры, и та понесла от него плод, рабыня начала презирать госпожу, что вызвало, в свою очередь, ее молитву к Богу устроить над обидчицей суд (Быт. 16: 3, 4). В XVII столетии до Р.Х., когда происходили эти события, считалось нормальным доверять оружие рабам, как членам своей семьи, чтобы отбить захваченное неприятелем имущество. Именно так и поступил все тот же Авраам (Быт. 14: 14, 15).

Сын Иакова Иосиф, правнук Авраама, будучи проданным вельможе Египетского фараона, быстро сделал успешную карьеру от раба до управителя дома этого же сановника (Быт. 39: 1—5), а затем вообще до наместника Египта. Будучи рабом, он удостоился чести получить от фараона виссонные одежды, золотую цепь на шею и царский перстень. Власть его была поистине безграничной: «И сказал фараон Иосифу: я, фараон; без тебя никто не двинет ни руки своей, ни ноги своей во всей земле Египетской». Более того, в знак своего расположения он отдал ему в жены дочь Потифера, жреца Илиопольского (Быт. 41: 42—45). А библейская рабыня Эсфирь, попавшая в Сузы после пленения евреев вавилонянами, стала любимой женой персидского царя Артаксеркса I (465—424 до Р.Х.), который возложил на ее главу царский венец (Эсф. 2: 7, 17). В целом положение рабов в Израиле мало отличалось от статуса свободного еврея.

Нередко слово «раб» использовалось, как вежливый оборот речи, в чем не видели ничего зазорного. Священное Писание называет «рабом» даже Моисея, с которым «говорил Господь лицом к лицу, как бы кто говорил с другом своим» (Исх. 33: 11). Отождествление «раба Божьего» с «другом Господним», очевидно, не смутило дееписателя.Слово «раб» применялось в Священном Писании в позитивном смысле и к человеку, добросовестно исполняющему свою работу и преданному своему господину. В частности, персидский царь Кир Великий (559—530), язычник в глазах израильтян, который по истечении 70 лет пребывания евреев в плену в Вавилоне, освободил их и возвратил в родную землю, торжественно назван в Священном Писании «рабом Божьим», поскольку исполнил не свою волю, а Господнюю[1030].

Тем не менее, казалось бы, где здесь свобода, если высшим духовным достижением человека считается полное подчинение воле Бога?! Однако образец этого «рабского» подчинения дал нам Спаситель, приняв образ Раба Божьего, чтобы восстановить колена Израилевы, и через это Господь сделал Его «Светом народов» (Ис. 49: 6; 50: 10). В Его устах нет ни слова свободоволия, Он во всем и всегда подчинен Своему Отцу, «смирил Себя, быв послушным даже до смерти» (Флп. 2: 8).«Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26: 39). Для чего вочеловечился Сын Божий, задается вопросом преподобный Иоанн Дамаскин (память 4 декабря)? Чтобы опять даровать человеку то, что ему было дано при сотворении, чтобы «возобновить сосуд, сделавшийся негодным и разбитый, чтобы избавить от тирании диавола, призвав нас к Богопознанию, научить нас добродетельной жизни, сделав ее для нас легкодоступной»[1031].

Христос демонстрирует нам Своим примером, как единственно можно спастись, показывает, что «рабство» Богу иллюзорно, оно лишь возвращает человека в его естественное, первоначальное состояние, когда он был с Богом и мир еще не впал в грех и разрушение; восстанавливает его свободу. «Для чего, – спрашивает преподобный Ефрем Сирин, – Господь облекся плотью? Для того чтобы сама плоть вкусила радость победы, и чтобы исполнилась и познала дары благодати. Господь принял ту природу, здравость которой погибла, чтобы человек через здравую природу Господа возвратил себе здравость первобытной своей природы»[1032].

Раб старается для своего хозяина, «человек Евангелия» трудится всегда для себя. Но для этого он должен иметь в своем сердца Христа и быть послушным Богу, свершая свой труд не ради земных наград, а по любви. «Чтобы человек не делал, он должен делать это чисто для Христа, осознавая, что Христос его видит, наблюдает за ним. Внутри не должно быть человеческого начала. Сердцевиной каждого человеческого движения должен быть Христос. Если мы делаем чтото с целью понравиться людям, это не приносит нам никакой пользы. На Небо не восходят земным подъемом, но духовным спуском»[1033].