Церковная история

ГЛАВА 5. О происшедшем в Аленсандрии возмущении, по случаю рукоположения Протерия, и о том, которое произошло в Иерусалиме.

После сего Диоскор отправлен был в пафлагонский город Гангры; жребий же епископства в Александрии, по общему приговору Собора, получил Протерий[192]. Но когда он занял свой престол, — в народе произошло величайшее и невероятное смятение; потому что он разделялся двумя мнениями: одни требовали Диоскора, — дело в таких обстоятельствах обыкновенное; а другие весьма сильно эащищали Протерия, так что отсюда проистекло много бед неисцелимых[193][194]. Ритор Приск повествует, что он в то время из фивской епархии приезжал в Александрию и видел, как народ толпами шел к префектуре, и когда отряд войска хотел остановить возмущение, как мятежники стали бросать в воинов камнями и обратили в бегство. Бежавшее войско заперлось в храме, посвященном некогда Серапису[195], но было осаждено и заживо сожжено мятежниками. Узвав об этом, царь послал две тысячи вновь набранных воинов, которые, пользуясь благоприятным ветром, приплыли к великому городу Александрии в шестой день. Однакож отсюда, так как воины стали нагло поступать с женами и дочерьми Александрийцев, возмущение разгорелось еще сильнее прежнего. Наконец народ, собравшись в ипподром, стал просить Флора, военного префекта, управлявшего вместе и гражданскими делами, чтобы он производил отнятую у него выдачу хлеба[196][197], и возвратил ему бани, театр и все, чего он лишен был за произведенные им беспорядки. Флор, по сказанию Приска, вышел к народу и, обещав удовлетворить его желанию, скоро прекратил возмущение. Не осталась тогда в покое и пустыня близ Иерусалима; ибо некоторые из монахов, находившихся на Соборе и мысливших противное ему, возвратились в Палестину и, оплакивая измену вере, спешили раздуть и воспламенить негодование во всем монашестве. Притом, когда Ювеналий занял свой престол и, подстрекаемый людьми беспокойными к восстановлению своего дела и к провозглашению анафем, отправился в царственный город; противники халкидонского Собора, о которых сказано выше, собравшись в церкви святого Воскресения, рукоположили Феодосия, главного виновника смятений в халкидонском Соборе и первого вестника о нем Иерусалимским монахам, которые впоследствии об этом Феодосие сами писали Алкисону и говорили так: «уличенный в злодеянии своему епископу, он был изгнан из монастыря; когда же пришел в Александрию, то взятый Диоскором, получил много ударов розгами, как возмутитель, и, подобно злодеям, возим был на осле по городу». Теперь к сему Феодосию[198] обратились многие палестинские города и просили рукоположить им епископов, в числе которых был иберийский уроженец Петр, удостоенный управлять кормилом епископства в так называемой Маиуме — городе, лежащем близ Газы. Узвав об этом, Маркиан прежде всего приказал привести к себе в столицу Феодосия; потом послал Ювеналия поправить сделанное и повелел ему изгвать всех рукоположенных Феодосием. Итак, когда Ювеналий прибыл, — та и другая сторона, действуя по внушевию раздраженного чувства, подали повод ко многим горестным событиям. Завистник и богоненавистник демон так злобно измыслил и перетолковал перемену одвой буквы[199][200], что каждое из этих выражений, посредством той перемены, ближайшим образом наводя на другое, для многих представляется весьма отличным и указывает на мысли прямо противуволожные, которыя взаимно себя уничтожают. В самом деле, кто исповедует Христа в двух естествах, тот прямо говорит, что Он из двух естеств; кто исповедует Христа в божестве и человечестве, тот говорит, что Он сложен из божества и человечества. И наоборот, кто утверждает, что Он из двух, тот непременно вводит исповедание, что Он — в двух; кто утверждает, что Христос — из божества и человечества, тот исповедует, что Он состоит в божестве и человечестве. При этом ни плоть не пременяется в божество, ни божество не переходит в плоть, но существует неизреченное единство из них: так что под выражением «из двух» здесь прилично разуметь выражение «в двух»; а под выражением «в двух» — выражение «из двух», и одного из них не оставлять без другого. Иногда, при изобилии слов, признается не только целое из частей, но и целое в частях. Между тем люди, по некоторому навыку относительно славы Божией, или по предзанятому мнению, почитают эти выражения так взаимно разъединенными, что скорее презирают всякую мысль о смерти, чем соглашаются уступить существу дела. Отсюда-то произошли рассказанные мною случаи. И все это было так.

ГЛАВА 6. О случившемся бездождии, голоде и моровой язве, и о том, как в некоторых областях земля, к изумлению, сама собою произрастила плоды.