Церковный суд на Руси XI–XIV веков. Исторический и правовой аспекты

Впрочем, вопрос о процессуальной стороне свидетельства Дудика требует уточнения социального статуса обвинителя. В русском летописании Дудик назван «холопом», однако данное обстоятельство вступает в противоречие с существовавшими на Руси правовыми нормами и целым рядом действий самого Дудика, в поступках которого ничто не указывает на его низкий социальный статус. Во-первых, нормами Русской Правды запрещалось принимать свидетельство от холопа[171]. На это, например, обратил внимание О. Г. Ульянов, обоснованно отметивший, что данное обстоятельство порой не учитывается исследователями[172]. Римское право и византийская юридическая практика, напротив, признавали свидетельские показания рабов. Такое положение дел вступало в противоречие с правовыми реалиями на Руси, однако оно могло позволить Дудику, даже если бы он был «холопом», выступить в церковном суде. И все же в истории внутрицерковных конфликтов в домонгольской Руси неизвестны случаи того, чтобы не только рабы или холопы, но и горожане жаловались на своих церковных господ митрополитам. В конфликтной ситуации городское население и слуги церковных иерархов не обременяли себя тяжбами и делали простой и по-своему «эффективный» выбор в пользу личной расправы над своими обидчиками, невзирая на их сан и титулы[173]. Именно так поступили слуги новгородского епископа Стефана во время его пребывания в Киеве. По неизвестным причинам архиерей был задушен своими людьми. Вероятно, убийство было совершено во время волнений 1068 г. и отражало не только «рост антифеодальных отношений», но и личную неприязнь убийц к своему господину[174]. Во-вторых, как уже было отмечено, в действиях Дудика ничто не указывает на его социально-зависимое и, тем более, низкое социальное положение. Напротив, грамотность, знание церковных канонов и расстановки церковно-политических сил на Руси, возможность не только написать, но и доставить жалобу в Киев, что, нельзя исключать, могло стать возможным благодаря покровительству влиятельных лиц, недовольных архиереем, напротив, указывают на вполне высокий социальный статус Дудика. Его именование «холопом», судя по всему, имело уничижительный характер, призванный дискредитировать автора обвинений. К тому же под холопством в ситуации Дудика могло пониматься как несение службы при епископском дворе, так и включенность в круг церковных людей. Достаточно заметить, что Даниил Заточник желал быть холопом (слугой) у князя и рассматривал службу у боярина как быть «холопом у холопа»[175]. То есть холопство имело более широкий спектр смыслов, социальных ролей и статусов, чем те, что определялись нормами Русской Правды. Наконец, в-третьих, не в пользу версии о холопстве говорит и возложенное на Дудика наказание. Проанализировав приговор, А. Ю. Виноградов сделал важное уточнение, обратив внимание на то, что расправа над Дудиком отчасти соответствовала наказанию клирика[176]. Между тем в источниках о священстве Дудика ничего не известно. Однако нельзя исключать, что в данном случае под клиром могли пониматься и епископские слуги, задействованные в системе церковного управления и организации святительских служб.

Наконец, важно понять, за что был судим епископ Лука. Летописание не дает прямого ответа на данный вопрос. Однако очевидно, что архиерея, а вслед за этим и его обидчика судили по принятым в Византии нормам римского права в рамках включенных в него законов, регулировавших каноническую жизнь Церкви. Данное обстоятельство, по мнению О. Г. Ульянова, могло объясняться особым положением архиереев и духовенства, ставленническая присяга которых предполагала выражение верности, в том числе и императору. Последнее вполне позволяло рассматривать церковных лиц в качестве подданных византийского императора.