Церворум

Фейре пришлось пойти с Вотром на сделку. Она обучила его двоевладению. Но Вотр не был так прост. Он был воином-завоевателем, он жаждал большей власти, не желал делить с кем-то успех. Поэтому, прознав о расположении нашего селения, он пошел на него войной. Его дружинники не понимали, за что ему понадобилось расправляться с небольшой кучкой шаманов: они не были ни агрессивным врагом, ни препятствием к торговым путям, ни обладателями несметных ресурсов. Поэтому Вотр придумал красивую идею о том, как недопустимо шаманское присутствие в каком бы ни было мире, даже в Главном…»

– Равенна? – услышала она голос отца за дверью. Ты готова?

– Да, сейчас – она наскоро затолкала книгу под матрас и вышла из комнаты. За ее вещами тут же зашел слуга из дворца. Князь всегда присылал свои машины и своих слуг во время ответственных приемов.

Каждый княжеский прием, не считая панихиды и поминки, начинался с веселой и задорной ярмарки на придворцовой территории. Сюда пускали уличных музыкантов, бродячих танцоров, фокусников, факиров, торговцев сладостями, рукоделием и ювелирными украшениями. Все это делалось для «увеселения духа» гостей, которые должны были быть в приподнятом настроении во время приема, чтобы не смущать князя своими угрюмыми лицами.

Равенна отделилась от родителей и бродила между рядами небольшого рыночка, развернувшегося на лужайке. Красивые и пестрые предметы смазывались в одну яркую кашу, в глазах рябило, из-за громкой музыки и гула толпы ничего не было слышно. Она думала обо всем, что сейчас происходило в ее жизни: о Свеине, об Эрике, об Арисе с его странной книгой, написанное в которой сильно разнилось с той версией, которую преподносили люди. Сердце каждый раз сжималось при воспоминании о рыжеволосом мальчишке. Она так и не успела подарить ему свитер, который так усердно вывязывала на протяжении нескольких ночей! Где он сейчас? Что с ним будет? Не делают ли ему больно? Но потихоньку мысли о плохом стали развеиваться, и ярмарка стала выполнять свою функцию для Равенны.

Девушка подошла к небольшому ларьку. Тут было разложено большое количество различных необычных предметов: игральные кости, руны, карты таро, разные минералы, спиритические доски, большие книги в кожаных переплетах, ловцы снов… Один из них ей очень понравился.

– Не советую увлекаться этими безделушками. – почти одернула ее девушка за прилавком. На вид ей было примерно столько же, сколько Равенне, хотя шелковая черная повязка перекрывала половину ее лица. Судя по всему, она была слепа, хотя на подобных ярмарках таким образом привлекали народ. Бедные, обделенные и немощные – всем им хочется помочь, и на это давили. Ее внешний вид полностью соответствовал тематике товара. Она была в длинной красной юбке с рюшами по низу, в атласной черной рубашке, ее густые черные волосы были заплетены в толстую косу, свисающую до поясницы. Пальцы были унизаны кольцами с массивными камнями, в одной руке она держала трубку. В ушах поблескивали круглые красные серьги. – Они могут быть не так уж и бесполезны.

– Правда? Чем же?

– Ну… Если ты крит или шаман, то они могут отнимать способности, ослаблять.

– Ослаблять? А если я человек?

– Не думаю.

– Что?

– Что ты человек.

– А ты у рун спроси, может они лучше знают. – бросила Равенна, заметив привязанный к ее поясу мешочек.

Гадалка ухмыльнулась так, будто знает больше, чем сама Равенна.

– Мне не надо у рун спрашивать, чтобы отличить простушку от владеющей.

– Ну, да. Простушки тут не ходят. Но, к сожалению, я – исключение.

– Это ты так думаешь.

Равенна хотела открыть рот, чтобы возразить, но вдруг ее остановили:

– Ну что, Рав? – схватила ее за руку мама, взявшаяся не пойми откуда. – Идем?

Девушка-гадалка от чего-то рассмеялась.

– Ну и семейка – пробубнила она себе под нос.

– Что? – не расслышала Пелагея.

– Ничего, ничего. Так, цыганская привычка думать вслух.

– Ладно. – протянула она в недоумении и повела Равенну к замку. Нужно было основательно подготовиться к приему.

***

Существовал обычай одеваться очень странно, и краситься чересчур причудливо на праздниках во дворце. Равенне сначала это веселило, а потом стало надоедать. Она не желала выглядеть, как декоративное украшение. Больше не хотелось строить из себя что-то, чем она не являлась. Поэтому на этом приеме она постаралась выбрать самый неброский образ, насколько, конечно, это позволял княжеский этикет.

Ее мать все крутилась у своей дочери, поправляя то волосы, то платье и макияж. Одежду ей позволили выбрать самостоятельно, и она предпочла черное платье в пол, полностью облегающее фигуру и распускавшееся только от колен. Она выслушала мамину тираду о том, что это «скучно» и «неинтересно», но Пелагее пришлось принять ее выбор. На глаза девушке наложили толстый слой сияющих теней, приклеили накладные ресницы. Волосы аккуратно уложили, прицепив к ним немного страз.

Сидя и глядя на себя в зеркало, Равенна сначала не хотела выходить. Ей казалось, что она выглядит глупо, и в таком виде даже существовать нельзя, не то чтобы выйти в свет. Но услышав голоса за дверью, она решила глянуть в щелку.