Цезарь

Представьте себе, какой крик подняли эти мнимые землевладельцы, когда встал вопрос о том, чтобы в качестве меры общественного спасения, то есть во имя высших интересов, расторгнуть арендные договоры, на которых зиждилось их богатство… и какое богатство!

Оба Гракха лишились из-за этого жизни.

Возвратившись из Азии, Помпей уже пригрозил Риму новым земельным законом; народ его не пугал; Помпея, представителя аристократии, народ заботил мало; он думал в первую очередь об армии и хотел одарить землей своих солдат.

Но, естественно, он натолкнулся на противника в лице Цицерона.

Цицерон, человек половинчатых мер, Одилон Барро своего времени, предложил покупать земли, а не раздавать их; он отпускал на эту покупку новые доходы Республики за последние пять лет.

Скажем попутно, что Помпей более чем в два раза увеличил ежегодные доходы государства; он поднял их с пятидесяти миллионов драхм до ста тридцати миллионов, то есть с сорока миллионов нашими деньгами до ста восьми миллионов.

Таким образом, за пять лет дополнительный доход должен был составить от трехсот сорока миллионов до трехсот пятидесяти.

Сенат восстал против предложения Помпея и, как было принято говорить во времена конституционного образа правления, перешел к повестке дня.

В свой черед за дело взялся Цезарь, продолжив его с того места, где оно остановилось.

Однако он присоединил к интересам армии интересы народа.

Это новое начинание наделало много шуму.

Земельного закона, несомненно, боялись, ведь столько интересов было связано с теми злоупотреблениями наследственной арендой, о каких мы только что дали представление.

Но чего боялись более всего — и Катон заявил об этом во всеуслышание, — так это огромной популярности, которой будет пользоваться тот, кому удастся довести дело до конца и ввести закон в действие…

А вероятность того, что этим человеком окажется Цезарь, была, надо сказать, огромной.

По-видимому, земельный закон Цезаря был лучшим из всех предложенных к этому времени.

Перед глазами у нас «История консулата Цезаря», написанная Дионом Кассием, и вот что мы читаем в ней:

«Цезарь предложил земельный закон, не дававший повода к каким бы то ни было упрекам. В то время имелось множество безработных и голодных людей, которых было необходимо занять сельским трудом; с другой стороны, Италия становилась все более безлюдной, и речь шла о том, чтобы заселить ее вновь.

Цезарь достигал этой цели, не нанося ни малейшего ущерба Республике: он распределял весь общественный земельный фонд, в частности земли Кампании, между теми, у кого было трое и более детей; Капуя становилась римской колонией.

Но, поскольку одного общественного земельного фонда было недостаточно, дополнительная земля покупалась у частных владельцев по цензовой стоимости за деньги, добытые Помпеем в войне против Митридата, двадцать тысяч талантов [сто сорок миллионов]; эти деньги предполагалось использовать для основания колоний, где должны были разместиться солдаты, завоевавшие Азию».[47]

Как видим, и в самом деле мало что можно было исправить в этом законе, устраивавшем почти всех, за исключением сената, который страшился популярности Цезаря.

Он устраивал народ, для которого создавали великолепную колонию в едва ли не самой красивой местности Италии и на едва ли не самых ее плодородных землях.

Он устраивал Помпея, видевшего в нем осуществление собственного желания — вознаградить свою армию.

Он почти устраивал Цицерона, у которого, по существу говоря, позаимствовали его идею.

Вспомним, однако, что коллегой Цезаря по должности был назначен Бибул, дабы в его лице сенат имел воплощение неуклонной оппозиции.

И Бибул неуклонно выступал против этого закона.

Вначале Цезарь не хотел пускать в ход силу.

Он заставил упрашивать Бибула народ.

Бибул упирался.

И тогда Цезарь решил взять быка за рога, как гласит современная поговорка и как, должно быть, гласила какая-нибудь сходная античная поговорка.

Он зачитал свой закон на заседании сената.

Затем, после чтения, он поочередно опросил всех сенаторов.

Все одобрили закон кивком, и все отвергли его голосованием.

Тогда Цезарь вышел из сената и, обратившись к Помпею, спросил его:

— Помпей, ты знаешь мой закон и одобряешь его; но поддержишь ли ты его?