Цифровой, или Brevis est

Шли секунды, мама рыдала, отец ничего не слышал. В гостиной было тихо — телевизор не бормотал дикторами, не кричал болельщиками, не блеял рекламными роликами. В тишине прихожей слышны были приглушенные рыдания мамы — и какой-то странный стук, будто игральные кости тряслись в деревянном стакане.

Может быть, отец сидит в наушниках?

На цыпочках Арсен пересек прихожую. Экран телевизора был темным. Отец тряс, как погремушку, свой мобильный телефон и потом с удовольствием поглядывал на экран.

— Папа?

— Привет, — отец улыбнулся торопливо и виновато. — Тут мне игру скинули, ты не представляешь. Начал на работе — простая штука, а затягивает…

Он протянул Арсену мобильник. На экране, на паузе, застыла картинка: крыса в белоснежном елизаветинском воротнике замерла на выщербленном снарядами постаменте у ног конной статуи.

— Что это?!

— А вот смотри…

Отец тряхнул телефон — крыса, теряя равновесие, сорвалась с камня и полетела вниз. Закачалась конная статуя, пробежала тень по свинцово-серой воде канала. Крыса плюхнулась в воду, подняв брызги, туда же обрушилась мраморная фигура. Телефон в руке Арсена очень натурально задрожал, будто его распирало изнутри. Будто сумасшедший мир, где крысы носят елизаветинские воротники, сидел внутри корпуса пойманным кузнечиком.

— Затягивает, — благоговейно повторил отец. — В жизни ничего подобного не видел. Трясешь эту штуку, главное, приноровиться, как трясти. А крыса там ну как живая, честное слово. Реагирует как-то по-своему. А город большой, там разные закоулки и ничего не повторяется.

— Квест?

— Слов таких не знаю, — строго сказал отец. — Глупости это все и развлекалово… Сейчас доиграю третий круг, и будем ужинать.

Он забрал у Арсена телефон, нетерпеливо, даже грубовато. В последний момент Арсен успел разглядеть в углу экрана едва заметный логотип: «Новые игрушки».

Арсен вернулся в прихожую и привалился спиной к стене. Рыданий не было слышно. Он осторожно заглянул на кухню: утренние еще чашки толпились, свесив ниточки с цветными ярлычками. На неубранном столе валялся отключенный ноутбук. В ванной шумела вода.

— Мама? — он прижал ухо к двери. — Мама?!

Ответа не было.

Арсена осыпало ледяными иголками с головы до копчика.

— Мама!

«Ключ ON».

Под его ладонью волшебным образом отскочила защелка. Арсен толкнул дверь. Мама сидела на краю ванны, глядя на бегущую в раковине воду. Живая. Страшная. С потеками туши на лице.

— Мамочка! — у Арсена от жалости судорогой свело горло.

— Уйди, — сказала она, отворачиваясь. — Оставь меня в покое.

х х х

— У меня отец подсел на этот, как его… «Крысятник».

— Замечательная вещь.

— Он отроду ни во что не играл. Даже в «Тетрис».

— Давно пора начинать. Как тебе?

— Ну…

— Я тоже так считаю. Феноменальная штука. Сейчас пойдет целая линейка очень простых, очень оригинальных игр — для офисных работников, для водителей, для домохозяек, для слесарей, для медиков, для сезонных рабочих…

— Сезонные рабочие не играют.

— Не играли, — вкрадчиво сказал Максим. — А водителю в пробке, когда нечем заняться… Дальнобойщику на привале или на заправке…

— Максим, — сказал Арсен. — Я приказал маме бросить блоги.

Максим секунду помолчал:

— Смело. Но я тебя понимаю.

— Она бросила, — Арсен закашлялся, — и…

— Что?

— Скажи, ты им туда что-то подмешиваешь? Наркотик какой-то?

— Куда?

— В блоги, — выдавил Арсен. — Во все эти дневники, дневнички, странички…

— Ты огорчился?

Максим сел рядом. Лицо его, обычно нагловато-уверенное, теперь вдруг приобрело выражение крайней серьезности.

— Как тебе сказать, — пробормотал Арсен. — Вообще-то я в ужасе. Мне кажется, она сумасшедшая или наркоманка. Я никогда ее такой не видел.

— Ну давай проанализируем, — мягко сказал Максим. — Во-первых, я не аптекарь-отравитель, чтобы что-то «подмешивать» в Сеть. Во-вторых, зависимость возникает от водки. От пива. От героина. От славы. От регулярных занятий спортом. От карт и рулетки. Ты же меня во всем этом не можешь винить, нет?

— Нет.

— От сильных эмоций тоже возникает зависимость. Бросить блог для твоей мамы — все равно что бросить родной дом, всех друзей и уехать навсегда далеко-далеко. В пустыню. У примитивных народов какое самое жуткое наказание? Смерть? Нет, изгнание.

— Максим, — сказал Арсен, чувствуя, как мертвеют щеки. — Но ведь ее родной дом — это мы… Я… Папа… Мы никуда ее не прогоняем, наоборот — она все дальше от нас…

Максим промолчал — выразительно, длинно и красноречиво. Арсен прижал ладони к лицу и с силой потер.

— Так что, я… дурака свалял, да? Преступление совершил?

— Теоретически она может отвыкнуть от этих ежедневных… инъекций. Но это долгий процесс. Тем более что решение бросить пришло не изнутри, а снаружи — от тебя. Не исключено, что она будет искать замену — начнет пить. Начнет искать сильных эмоций на стороне…

— Максим… — Арсен съежился в кресле.

— Успокойся, — Максим положил ему руку на плечо. — Я наедине с проблемой тебя не оставлю. Можешь дать ей отбой, прямо сейчас, по телефону. Только мягко, Арсен, не в приказном порядке, а в рекомендательном! А можешь попытаться подсунуть заменитель…

— Что?