Цион

Внутри было пусто и гулко. Сквозь трещину в стене протянулся красноватый луч солнца. Скамейки одна за другой лежали поваленные. Дерево, живое дерево… Почему так хочется к нему прикасаться? Парень огладил резьбу на спинке одной из скамей и двинулся дальше. В дальней части помещения зиял провал, а в нем темнела вода. Черная, будто в нее капнули красителем, она почему-то показалась ему гигантской ванной, переполненной кровью.

Он даже опустился к краю провала, чтобы окунуть пальцы в воду. Нет, обыкновенная прозрачная жидкость. Речная вода. Ни крови, ни черноты. Здесь просто темно. Парень поднялся на ноги. Защиты гнали его к задней части помещения – по узкой винтовой лесенке в шпиль. Ступени кое-где прогнили и осыпались, но он удерживался за поручни и перескакивал через две-три сразу. А руки у него сильные. Откуда? Может, каждое утро он начинал с отжиманий?

Парень мотнул головой. Он вспомнит. Все вспомнит. Не бывает такого, чтобы в голове было пусто и только тупая электроника твердила, куда бежать. А Пустых на радаре он уже чувствовал – о том, что он называл их Пустыми, он почему-то вспомнил легко. Не самое приятное воспоминание. Зачем именно оно?

В шпиле было сыро и пахло влажной штукатуркой. Посреди комнатушки лежал рухнувший колокол, чуть ржавый, с отчеканенным номером по краю. Окна были прикрыты ставнями, и только одно было слегка приоткрыто, пуская внутрь закатный свет. Почему он так боится Пустых?.. Мозг сам выстроил защитные экраны, и ему оставалось лишь ждать. Откуда-то припомнилось, что высота и глубина – лучше всего. Пустые ищут плоско, по поверхности земли. Редко опускают или поднимают свои сканеры. А если и поднимают, то проходятся быстро и равнодушно.

Но сегодня в поведении Пустых что-то изменилось. Парень и сам не знал, что именно: не помнил, каким это поведение должно быть, но они двигались по прямой. Не патрулировали, заворачивая с одной улицы на другую, а шли ровно, будто у них была цель. Он уже слышал грохот, который сотрясал саму землю. Грохот этот шел откуда-то с востока, но что он означал? Пустые тоже двигались на восток.

Парень сдвинул ставню чуть в сторону. В отдалении, как раз на востоке, по переулку брела темная фигура. Казалось, этой фигуре и дела нет ни до патрулей, ни до руин. Кто это? Мужчина? Женщина? Парень прищурился. Левый глаз услужливо увеличил изображение. Ах вот как можно… Ничего себе начинка у него в голове…

Девушка. Это была девушка. Одетая в черное, с черными же волосами, опустив лицо, она еле брела. Сжимала в руках какую-то вещицу – мешок, пакет, сумку? Значит, она забрела сюда не случайно и, вероятно, знала, куда идет. У нее были с собой вещи. Но вещи для чего?

Парень безотчетно сунул руку в карман и обнял знакомую прохладную рукоятку ножа.

* * *

Злосчастное кольцо в букве «В» я отцепила в последнюю минуту. Дернула люк на себя, толкнула в сторону. Спустила ноги в щель и, цепляясь юбкой за лестницу, съехала вниз. Уперлась ладонью в люк уже над головой, и он тяжко сдвинулся, вставая обратно в пазы.

Я не стала слушать грохот сапог патрульных и побежала. Даже если меня и видели, теперь важнее всего затеряться. Я и правда затерялась. Попыталась двигаться на запад, к воротам, но коридор петлял, и скоро я потеряла всякую ориентацию в пространстве.

Сколько я бродила, сбивая ноги, я не знала. Люки над головой пропали быстро, стало совсем темно, и я шла вслепую. Что там говорил Ниил: патрули ходят на закате? Мне ни за что не успеть. Да я по этому лабиринту буду ковылять вечно… Поворот, еще поворот… Под ногами вдруг хрустнули камешки. Прямо перед глазами вспыхнул зеленый свет фонаря.

– Одна? – бросил один голос.

– Пока одна, – отозвался второй.

– Хвост? – уточнил первый.

– Вопрос времени.

Неизвестный во тьме выругался. Зеленый фонарь дернулся, но луч от моего лица не отводили. Чьи-то руки схватили меня за запястья.

– Браслета нет.

Потом руки пробежали, обхлопывая, по моему телу.

– Чисто.

– Как ты сюда попала? Кто рассказал про этот ход?

Свет резал глаза. Лиц я не видела. Я зажмурилась.

– Ланс… Мой друг. Друг… моей подруги.

– Ланс, значит.

Неизвестный снова выругался.

– Выкинуть бы тебя обратно, подруга друга. Притащила за собой… Харо, уведи ее.

Луч фонаря соскочил под ноги. Меня больше не слепили, но лиц неизвестных я все равно не видела. Сколько их было: двое, трое?

– Пошли, – беззлобно буркнул у меня над ухом тот, кого назвали Харо, и толкнул в спину.

– Куда мы идем?

Другие остались позади. Вел меня, очевидно, один Харо.

– Подальше от патруля, ясен красен. Попетляем. Ланс, конечно, башка, но с девчонками ни хрена не соображает.

– Он хотел мне помочь…

– Угу. Себе бы помог.

– Что с ним?

– Накололся. Или кто-то его наколол.

– Его все-таки…

– Угу. Взяли его.

– Откуда вы знаете?

Харо хохотнул:

– В подземке знают все. Хорош болтать, сейчас сдам тебя Маоре, вот с ней и трепись.

* * *

Кружили мы долго – куда дольше, чем я одна. Зеленоватый огонь фонаря скакал с пола на стены и обратно, высвечивая повороты. Кто такая Маора, я спрашивать не стала. Меня пугало другое.

– За мной патруль, да? Они меня, наверное, видели…