Цирк Обскурум

Я обыскиваю местность, отказываясь прятаться. Вместо этого я заведу его в ловушку. Мой взгляд останавливается на палатке с оборудованием, и я бросаюсь туда, ныряю внутрь и гашу фонарь, одновременно беру молоток и жду, затаив дыхание. Я прислоняюсь спиной к занавеске у входа, поставив ноги на ящик, чтобы никто не мог видеть меня под ним. Мои глаза расширяются, когда я пытаюсь разглядеть каждую деталь в темноте, мои руки слегка дрожат, когда я поднимаю молоток, готовая к атаке.

От одного вдоха к другому я пытаюсь замедлить свое бешено колотящееся сердце и громкое дыхание, а затем створки шатра открываются, впуская кого-то. С воплем я бросаюсь на него, размахивая молотком, но только для того, чтобы его поймала в воздухе сильная рука, держащая мою руку высоко над собой, в то время как другая сжимает мое горло. Это обрывает мой вопль и сжимает. Требуется мгновение, чтобы мои глаза привыкли, но когда они это делают, я клянусь, что они выскакивают у меня из головы.

— Даймонд? — Даймонд? — шепчу я, глядя в его знакомые глаза.

— Я поймал тебя, Куинн. Охота окончена. Что мне теперь с тобой делать? — Он загоняет меня спиной в палатку, когда мой страх превращается в замешательство, а затем вожделение от темноты, которую я вижу в его взгляде. — Я собирался отпустить тебя, но потом ты убежала. Разве ты не знаешь, Эмбер, что никогда не следует убегать от хищников? Это вызывает у нас желание преследовать. Это заставляет нас проголодаться, а в темноте, в полном одиночестве, ты слишком соблазнительна, чтобы отказаться.

Мои колени ударяются о стол с оборудованием, и он сотрясается от силы, сбивая предметы на пол, но ни один из нас не обращает на них внимания. Я поймана в ловушку его темного, голодного взгляда, мое тело находится под его контролем. Мое сердце колотится в предвкушении, а бедра сжимаются от желания. За все это время он ни разу не переступил черту, но сегодня вечером он это сделает.

Он больше не сдерживается, а я, черт возьми, не могу ждать.

Сжимая крепче, он сводит мои пальцы в судороге, и я опускаю кувалду в его протянутую руку. Он томно проводит по нему своими длинными пальцами, наблюдая за мной, прежде чем прижать твердый край к моей щеке и провести им вниз по моему горлу, останавливаясь над моим колотящимся сердцем.

— Ты собиралась использовать это на мне?

Я киваю. Что-то в его шелковистом, темном голосе завораживает меня. Воздух наполнен обещанием и насилием, но я, кажется, не могу отвести взгляд, едва в состоянии моргнуть, и мои глаза горят от пристального взгляда на него.

Он сжимает меня, прежде чем провести кувалдой по моим твердеющим соскам через блузку. — Тогда, может быть, мне стоит использовать ее на тебе. Честно — это справедливо, тебе не кажется, Эмбер? — мурлычет он, стаскивая ее вниз, переворачивая в руке и прижимая к моей промежности. Страх пронизывает меня, но я не отступаю.

— Я вел себя все это время хорошо и не прикасался к тебе, но я хочу то, что принадлежит мне. Ты понимаешь? — Мои глаза расширяются, и он сжимает мой подбородок так сильно, что я всхлипываю. — Слова, Эмбер. Соглашайся прямо сейчас или уходи, потому что, если ты скажешь «да», я не остановлюсь, сколько бы ты ни умоляла. Ты должна это понять.

— Я… — я тяжело сглатываю, переводя взгляд на его губы.

— Скажи — да или прикажи мне убираться, — приказывает он резким голосом. — Если ты скажешь — да, ты моя, вся, и я сделаю с тобой все, что захочу. Последнее предупреждение.

Снова поднимаю на него глаза и облизываю губы в предвкушении.

— Да. Да, я твоя.

Я ожидала, что он поцелует меня, но вместо этого он срывает с меня блузку, прохладный воздух касается моей обнаженной груди и заставляет мои соски напрячься. Он наблюдает, как вздымается моя грудь от тяжелого дыхания, пока, наконец, не наклоняется и не захватывает сосок зубами. Его глаза встречаются с моими, когда он медленно сжимает его, наблюдая за каждой моей реакцией. Боль и удовольствие смешиваются, пока это не становится слишком сильным, и я вскрикиваю. Он останавливается и ждет, пока я успокоюсь, и целенаправленными движениями впивается глубже, подталкивая меня к краю, прежде чем отпустить. Кровь снова приливает к моему соску и заставляет его покалывать, когда он поворачивает голову и проделывает то же самое с другим. Мои стоны наполняют воздух, мои глаза закрываются, когда я содрогаюсь в его объятиях.

Схватив меня за запястья, он дергает мои руки вверх, а затем за спину, так что моя грудь выпячивается, а глаза распахиваются. Боль в моих плечах смешивается с удовольствием в моем теле, и я задыхаюсь.

— Не своди с меня глаз все это время. Не закрывай их, или я открою их силой, — предупреждает он. — Ты узнаешь, кто трахает тебя, Эмбер. Ты будешь наблюдать за каждой развратной вещью, которую я буду делать с тобой, и знать, что ты хотела этого.

Удерживая мои руки скованными, он хватает со стола веревку и обматывает ее вокруг моих запястий. Кожу жжет, когда я безуспешно пытаюсь высвободиться, а затем его рука скользит по моей груди, пощипывая мои воспаленные соски, в то время как другой у него кувалда.