Цивилизация Потопа и мировая гибридная война

Что же такое «цимцум» Исаака Лурии? Под этим термином понимается мистическое откровение о «сжатии Божества», которое освободило от своего присутствия большое сферическое пространство: «Всевышний сначала „сократил“ Свой Свет и образовал пустоту (техиру), в которой могло совершиться творение. Чтобы Его творящая сила проникла в это пространство, Он испустил в него „нить“ Своего Света. Именно благодаря этой „нити“ и произошло все творение». Эти красивые образы напоминают технологии светящихся голограмм, которые вышивает компьютер на «канве» темноты и пустоты. И здесь возникает невольная ассоциация между сотворением мира и иллюзорностью, виртуальностью голографических образов. Такая ассоциация, скорее всего небезосновательная, намекает на гностические корни каббалистической мистики. Создатель безучастен к страданиям тварей, а сами твари жестко подразделяются на избранных и подлежащих отбраковке (пустые сущности, шлак, скорлупа). Но там, где Создатель безучастен, там не может не закрадываться мысль о «злом демиурге», о великом обмане бытия. Однако есть и другая мистика творения из пустоты или в пустоте: к примеру, у Мейстера Экхарта, Николая Кузанского, а еще ранее — у православных святых отцов. Ее нельзя назвать пантеистической, вопреки домыслам некоторых комментаторов.

Цифра в своем корне является математическим прочтением таинственного понятия «ничто», «небытие». Математики раскрывают эту категорию через ноль, то есть «отсутствие бытия». Ноль — это цифра всех цифр, источник и пафос цифровой реальности. Проблема цифры в том, что она не подозревает о Неприступном. Цифра ничтожна перед тайной жизни, она не может ею овладеть, но она стремится вытеснить ее из бытия… А для этого нужно убить веру, свести весь мир к его посюстороннему и осязаемому подножию.

Что касается метафизической категории «ничто», из которого, как известно, сотворен мир — данный символ оборачивается гораздо более глубокими смыслами, чем просто ноль или отсутствие единицы. Ничто — это фон, на котором разыгрывается драма символов и чисел (об этом учил и Пифагор). Данный фон может трактоваться не только как отсутствие бытия, но и как среда для бытия. У мистиков в разных традициях встречаются такие трактовки ничто как «Божественный мрак», а также как «сверхсущее небытие», как результат отрешения духа, «девственность души», «последняя нищета», среда для запечатления божественной жизни и др. Ничто может оказаться вовсе не отсутствием чего-то конкретного, а таинственной сакральной глубиной вещей. У Экхарта метафизика пустоты связана с проникновением в область «внутреннейшего человека — препространнейшего, ибо он велик без величины». Божественное Бытие (по сути Сверх-Бытие) выступает по отношению к просто-бытию как совершенная пустота, сокровенное «небытие» и «молчание», таящиеся в священном, алтарном нутре бытия[13].

С другой стороны, возможно и прочтение ничто как изнанки бытия, как черных дыр и бездн, поглощающих реальность и ничего не дающих ей взамен. (Однако не так давно астрономы NASA удивили общественность, впервые в истории зафиксировав факт не поглощения черной дырой материи, а «рождения» из нее новой планеты — впрочем, данное сообщение требует проверки, ибо может оказаться информационной «уткой» или ошибкой интерпретации.)

* * *

Сегодня в наиболее явном виде проблема цифры как стихии небытия проявляется в области культуры и информации. Через цифровую реальность происходит подмена символа и символизма кодом-числом, симуляция предметного смыслового содержания языком-знаком, замена личностного вещественным. Исчисление выступает как имитация мышления, и сознание превращается в функцию программы, заданной числом.

Пророки цифровой революции, такие как Курцвейл, утверждают, что за счет невиданного развития нано-, био- и когнитивных технологий цивилизация создаст мир более совершенный, чем мир Творца, а сознание человека будет «записано» на цифровые носители и таким образом обретет бессмертие. Содержание мозга станет голограммой в мире нано-биороботов — и ничто из исторического опыта не останется за рамками всемогущего Цифрового Разума, великой Цифровой Памяти. Такая трактовка сознания и человеческого духа воспроизводит самые крайние формы вульгарного материализма и атеизма. И одновременно с этим она не лишена своего рода мессианства и квазирелигиозной веры во всемогущество Цифры, а одновременно с этим — в ничтожество и фиктивность «обычного» человеческого духа.