Цивилизация Просвещения

Истощение, подобное французскому, широкое использование контрацепции — таков общий диагноз в отношении альпийских и рейнских областей, граничащих с Францией. В противоположность экспоненциальному росту в Германии восточнее Эльбы, Рейнская область после умеренного подъема застывает на месте, Вюртемберг после успешного восстановления в конце XVII — начале XVIII века набирает крейсерскую скорость, в немецких городах Рейнской оси наблюдаются ранние попытки контрацепции.

Соединенные провинции, испанская Голландия, перешедшая в руки Австрии, и Льеж служат великолепной иллюстрацией тезиса о колебаниях темпов роста в древних странах. Как ни парадоксально, Бельгия чем-то напоминает Англию, тогда как Голландия XVIII века (Монтескьё был поражен ее физическим и моральным упадком) следует французским путем. Но Бельгия, в отличие от Франции, восстанавливается после долгого и болезненного XVII века. Австрийская администрация показала себя относительно деятельной и эффективной. Наоборот, Соединенные провинции в суровом XVII столетии были островком процветания и подъема. Разве XVII век не был голландским в той же мере, что и французским? С 1500 по 1700 год Нидерланды характеризовались поразительно устойчивым и равномерным темпом роста, в конце концов перегнав страны Южной Европы — невиданное событие для двух тысячелетий истории. Удвоение в течение двух веков: 1500 год — от 900 тыс. до 1 млн. жителей; 1700-й — от 1,85 млн. до 1,95 млн; 1750-й — от 1,9 млн. до 1,95 млн; 1775-й — 2 млн. 78 тыс. Почти идеальная горизонталь в XVIII веке, увеличение более чем в два раза в XIX веке и вновь в два раза с 1900 по 1950 год. Характер голландской кривой в XVIII веке объясняется веком семнадцатым: технологическая «граница» польдеров, причем польдеров легко осваиваемых, и внутренний эффект от огромного масштаба колониальной торговли обеспечивали возможность непрерывного роста на уровне XVI века. Голландия XVIII столетия — это не столько контрацепция, сколько «экспорт» населения. В Америке и на востоке повсеместно можно встретить голландцев и выходцев из нижненемецких земель. В XVIII веке Голландия поставляет миру таинственных и суровых поденщиков на самые передовые работы.

Нормандская мозаика отлично подходит в качестве завершающего примера: на узком пространстве она демонстрирует максимально широкий спектр возможностей. И в то же время не много найдется столь же девиантных регионов. Во Франции, которая, как мы видели, была лишена единственного подлинного богатства — щедро воспроизводимого ресурса, Нормандия представляет собой катастрофический вариант. Нормандская смесь включает в себя все разновидности молекул поведения, она многообразна, но ее состав аномален. Ограничимся 20 тыс. кв. км нижней Нормандии. Мы обнаружим здесь зоны самой что ни на есть активной демографической экспансии. Это север полуострова Котантен, давняя приграничная зона, недавно освоенная. Здесь население удваивается за 60–70 лет за счет высокой, но не чрезмерной рождаемости — от 6 до 7 детей на семью, — низкой смертности и высокой ожидаемой продолжительности жизни. Условия жизни здесь наилучшие. Особенно благоприятную динамику демонстрирует в лидирующей группе Вильдьё-ле-Пуаль, маленький городок медников.

На другом полюсе — «дома престарелых» Канской равнины. Идиотское мальтузианство на фоне повышенной смертности. Без всяких видимых причин. Здесь умирают, сюда приезжают с периферии, чтобы умереть. Еще на одном полюсе — земли Ож: чудо, опасное чудо, обманчивое чудо равновесия. Путь к земному раю здесь проходит через одновременное снижение рождаемости и смертности. Однако радоваться рано: после 1770 года это опасное равновесие было нарушено, и во многих случаях в отрицательную сторону. Эта чрезмерная осторожность преграждает путь дальнейшим изменениям. Мальтузианство района Лизьё изначально представляло собой разновидность аскетического извращения.

Между этими полюсами — серый пейзаж Бессена. Байё — это маленький «дом престарелых», Бессен же демонстрирует незначительный прирост при небольшом объеме использования контрацепции, ограниченном страстным темпераментом его жителей. Это район, очень рано достигший оптимальной плотности населения. Умеренное распространение контрацепции привело к ложному равновесию, которое к концу века оказалось в полной зависимости от последствий старения.