Цвет надежды

Лохматый чёрный пёс прижимается головой к ноге Сэнди, а Сэнди приседает на корточки и чешет Оливера под подбородком.

– Теперь моя очередь спрашивать, – говорит маг. – Ты уверен? Я прошу тебя о большом одолжении.

– Конечно, я уверен, – отвечает Оливер. – Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь позволил бы тебе отправиться в бой без меня и присвоить всю славу себе? Давай покончим с этим. Твори своё волшебство, старина.

Сэнди улыбается.

– Действительно, лучший друг человека.

Он встаёт, лезет в карман своего твидового пальто и достаёт длинную тонкую волшебную палочку с каплевидным серым сгустком высохшей магии на одном конце. Затем он зажигает спичку и подносит пламя к концу палочки.

Серое пламя улавливает высохшую магию и с шипением оживает в сверкающем шаре света, белом и ослепительном, как солнце, разбрызгивающем искры во все стороны. Сэнди направляет волшебную палочку на Оливера, затем следует ослепительная вспышка и хлопок.

Брови Сэнди взлетают вверх при виде развернувшегося перед ним зрелища.

Оливер всё ещё стоит с ним под каштанами. Но теперь он размером с лошадь-тяжеловоза, на самом деле даже больше. Крупнее любого Пса-потрошителя.

– Что думаешь? – спрашивает он.

Сэнди ухмыляется.

– Да. Ты справишься, мальчик. Ты справишься.

В тайном саду, окружённом стеной, Некромант сидит перед своим магическим огнём, наслаждаясь оранжевым пламенем и силой единственного истинного цвета в Доминионе.

Нет. Она хмурится. Больше нет.

Есть ещё одно место – вместилище цвета, и оно находится в теле ребёнка. Ребёнка! Долгое время Некромант думала, что Многоцветная Девочка – не более чем сказка. Но слухи росли, и Цветная Лига разрослась и стала смелой. И затем, совсем недавно, когда собственная сила Некроманта продолжала расцветать, она смогла почувствовать помеху где-то там. Прореху в её заклинании. Многоцветная Девочка. Но ненадолго. Её Псы-потрошители обыщут каждый кусочек Доминиона, вынюхают ребёнка и погасят его, как свечу.

– Вас что-то беспокоит, тётя?

Она моргает. Она совершенно забыла, что молодой Император сидит неподалёку, оранжево-красное пламя костра отсекает секунды дня от его тела, сохраняя его молодым.

Некромант принюхивается к воздуху.

– Что-то случилось, племянник. Что-то здесь не так.

Император искоса смотрит на неё. Он неуверенно нюхает воздух.

– Правда?

– Мне это не нравится, – говорит она, вставая. – Ни капельки.

Она поднимает руку, и из огня выходит пылающая фигура. Император вскакивает и отступает назад. Он видел это сотни раз, но продолжает пугаться.

Пламя, охватившее фигуру, гаснет, и остаётся только Чёрный Мундир, безликий, безмолвный под капюшоном.

– У меня плохое предчувствие, – говорит Некромант Чёрному Мундиру. – В воздухе что-то воняет. Отправь патруль к стене. Будьте начеку и ищите что-то необычное.

Человек в чёрном балахоне молча кланяется и медленно уходит из сада.

– Что происходит? – спрашивает Император. – Я Император, и я требую доложить.

– О, заткнись, племянник, – бросает она ему, и, когда он ничего не отвечает, она возвращает внимание на огонь.

Дэррок и его бабушка наблюдают за маршем Цветной Лиги с фермы Гвендл в бледном, прохладном свете полной луны.

Сэнди шествует впереди, сидя верхом на широкой спине Оливера. Позади него большинство идёт пешком, хотя некоторые предпочли взять с собой лошадей. Ночь наполнена нервной энергией, страхом, предвкушением и решимостью.

Дэррок смотрит им вслед, сжав кулаки и крепко стиснув челюсти. Он хотел бы быть с ними. Не потому, что считает себя умелым в драке или чувствует себя очень храбрым, а потому, что эти люди в основном такие же, как он: обычные люди, которые отстаивают то, что считают правильным. Как бы ему хотелось быть рядом с ними, знать, что он внёс свой вклад!

Бабушкина рука сжимает его плечо, а затем исчезает. Дэррок не следует за ней в дом. Он хочет наблюдать за Лигой до тех пор, пока они не скроются из виду.

– Тебе это понадобится.

Он поворачивается, хмурится. Бабушка стоит в дверях. В одной руке она держит охотничий лук Дэррока, а в другой – его колчан со стрелами.

– Что? – спрашивает он.

Бабушка подходит к нему. При свете, льющемся из окон фермерского дома, он видит, что её лицо мрачнеет от напряжения, что она глубоко переживает из-за чего-то. Медленно она протягивает ему лук и стрелы.

– Тебе это понадобится, – повторяет она. – Ты не можешь идти в бой безоружным.

Дэррок пристально смотрит на неё.

– О чём ты говоришь?

– Я говорю, что хорошо знаю тебя, сынок. Я знаю, как сильно тебе хочется быть частью того, что происходит. Ты слишком похож на меня. – Она качает головой. – Слишком отважный. И я не могу сдерживать тебя вечно. Ты теперь молодой человек. – В её глазах блестят навернувшиеся слезы. – Я могла бы оставить тебя здесь. Я могла бы запретить тебе ехать. Но это было бы эгоистично с моей стороны. Я бы сделала это для себя, а не для тебя.

Он протягивает руку, берёт лук и перекидывает колчан через плечо.

– Если бы я была на двадцать лет моложе, – говорит бабушка срывающимся голосом, – я была бы рядом с тобой.