Цвет твоей крови

Пока и со мной не произошло того же, я отвернулся, пошел обратно к лошадям.

– Насмотрелся? – фыркнул Грайт. – Да уж, погань… Алатиэль, не смущайся, нарви травы и вытри сапоги. Когда люди первый раз видят вопленика, почти со всеми бывает то же самое. Меня самого вывернуло – ну, потом привык. Надо бы содрать шкуру, очень ценная добыча, но мы не на беззаботной охоте. Так что давайте-ка в путь. Не хочется приезжать на постоялый двор затемно, лучше посидеть вечерком и не спеша поужинать…

Он первым вскочил в седло, я следом, только чуть замешкалась Алатиэль, старательно вытиравшая сапоги пучком мягкой травы.

…Следующие пару часов наша поездка протекала скучно и монотонно: деревья и кусты, щебетание птах, ручьи, раза два в чащобу, ломая кустарник, бросались какие-то крупные животные, которых я не успевал разглядеть, а мои спутники игнорировали совершенно.

Понемногу окружающий ландшафт стал меняться – лес стал совсем редким, превратившись в группочки зеленых конусов посреди равнины, вокруг появились пологие невысокие холмы, где деревья росли вовсе уж редко. Справа, далеко от нас, текла самая настоящая река, широкая и спокойная.

Совершенно неожиданно открылся другой пейзаж: мы оказались на вершине холма высотой метров в двадцать, отлого спускавшегося к необозримой безлесной равнине, – и там, чуть ли не у самого горизонта, виднелось нечто вроде широкой дороги, темной полосой выделявшейся на фоне зеленого буйнотравья, словно командирский ремень на белой скатерти. Видно было, что по ней движутся почти неразличимые отсюда в деталях всадники и повозки.

Светло-желтый кругляшок уже прошел примерно половину пути до горизонта – здешние луны, я давно отметил, движутся по небосклону гораздо шустрее нашей. Грайт посмотрел на часы:

– Все идет, как я и прикидывал, вопленик задержал ненадолго. Так что и на постоялый двор приедем по прежней прикидке. Ну вот, Костатен, добро пожаловать на Большой Тракт… Присмотрись как следует, чтобы потом не пялиться очень уж удивленно, привыкни немного…

Он достал из кармана широкий и невысокий цилиндрик бронзового цвета, резко им встряхнул – и получилась довольно длинная, коленчатая подзорная труба с большой фиолетовой линзой на широком конце и того же цвета круглым стеклышком на узкой. Молча передал мне, посоветовал:

– Не торопись, времени у нас достаточно…

Я впервые в жизни держал в руках настоящую подзорную трубу – но разве это сложность для человека, привыкшего обращаться с биноклями? Единственное различие заключалось в том, что пришлось зажмуривать левый глаз и не окуляры вертеть, чтобы навести на резкость, а чуть-чуть колена складывать. Довольно быстро у меня отлично получилось.

Сильная оказалась труба, лучше биноклей, – так прикидывая, самое малое тридцатикратная, несмотря на малые размеры: оптика здесь явно была на высоте…

Я рассматривал Большой Тракт долго. Нельзя сказать, что движение было таким уж оживленным (на центральных улицах больших городов, где мне доводилось бывать, оно гораздо интенсивнее), сплошным потоком всадники и повозки не тянулись, но все же их было довольно много, без больших разрывов.

Понемногу я наметанным глазом пограничника стал подмечать некоторые закономерности. В обе стороны путники двигались тремя рядами и отнюдь не теснились бок о бок. В основном повозки ехали простого вида, этакие ящики на колесах, с полукруглым или квадратным матерчатым верхом, натянутым на обручи. Встречались и открытые, груженные бочками или ящиками, – надо полагать, грузы, не требовавшие защиты от дождя. Их везли поодиночке или парами то кони, то животные побольше, похожие на одногорбых верблюдов. Редко, но проезжали и натуральные кареты, очень красивые, вычурные, с металлическими украшениями, – несомненно, дворянские. Они всегда были запряжены только лошадьми и только четверкой. Посередине дороги тянулась невысокая, человеку по щиколотку, сплошная лента продолговатых отесанных камней темно-красного цвета, резко выделявшихся на фоне темно-коричневых больших плит, которыми был выложен Большой Тракт. Такие же ленты отделяли «проезжую часть» от обочины.

А там отметил и еще кое-какие закономерности. Сложил трубу и вернул ее Грайту. Он спросил не без любопытства:

– И каковы же впечатления?

– Есть кое-какие наблюдения, – сказал я. – Кареты и всадники едут только по крайней правой полосе. Движение там гораздо меньше, но ни одна повозка туда не выезжает, хотя могла бы. Правая полоса – исключительно для дворян?

– Правильно подметил, – одобрительно кивнул он. – Сразу видно острый взгляд порубежника. Да, и дворяне не обгоняют друг друга. Запрета нет, но повод для поединка налицо, тот, кого обогнали, моментально бросит вызов. Учитывай это. Что еще? Наставления нехитрые. Разговаривать с незнакомыми на Большом Тракте не принято, так что там тебе нет нужды изображать глухонемого. Я так полагаю, у тебя достаточно выдержки, чтобы не таращиться на окружающее с разинутым ртом?

– Достаточно, что уж, – ответил я с легоньким сарказмом. – Пока что не вижу ничего такого уж удивительного, чтобы стоило рот разевать.