Цвет жизни

– А вот слушайте, как…. – вышла вперед всё та же бывалая колхоница. – Звеньевая я… Уж сколько лет… Мария Алексеевна… Вот, значит, приезжает машина. По бумажке надо центнера три-четыре отпустить, а загружают кузов с верхом, тонну целую. Есть такие полномочия? Едут в город, на базар продавать, а оттуда не деньги везут, а опять бумажку, акт, будто пропали овощи, помялись, подгнили, сорт потеряли… Но коль уж так, везите их обратно, пусть хоть скотина покормится. Так нет же, машина обратно порожняком идет. Мы, конечно, молодой человек, люди не сильно грамотные, но чуем, что наше добро воруют…

– Что же вы допускаете такое? – удивился Рогачев. – Нужно об этом на собраниях говорить. Воров, как говорится, надо за ушко да на солнышко…

– Далеко от нас это солнышко!.. Не докинешь!.. – опять полетели в Рогачева острые реплики женщин. – На собрании… Не знаете вы наших порядков!.. Нельзя у нас против председателя говорить. Скажешь правду, наживешь беду…

– И часто происходят такие случаи?

– Сколько хочешь… А управы на нашего председателя нигде нет!..

Много чего тогда наслушался Рогачев от колхозниц. Написал он обстоятельную докладную записку и на другой день утром раньше всех пришел в райком партии. Дело, о котором он собрался доложить, представлялось ему чрезвычайно важным и неотложным. Будучи молодым, честным и доверчивым человеком, он ожидал, что как только Ковров ознакомится со всеми фактами, сразу созовет внеочередное бюро, и окончательно разоблаченный Горошкин получит по заслугам.

Аккурат к девяти часам пришел в райком партии Ковров. Увидев в приемной Рогачева, он приветливо поздоровался с ним, отметив слишком возбужденный, по его мнению, вид молодого инструктора.

– Я к вам, Петр Иванович!.. С Горошкиным все закончил, – сказал Рогачев, порываясь вместе с секретарем войти в кабинет.

– Подожди, не спеши, – остановил его Ковров, – мне сейчас некогда.

Рогачев, недоумевая, пожал плечами. Широкая спина Коврова исчезла за массивной, обитой черным дерматином дверью.

«Ну что ж, подожду, может, у него впрямь важные и неотложные дела», – думал Рогачев, выходя из приемной.

Часа три проходил инструктор безо всякого дела по кабинетам райкома. В кабинете политпросвещения просмотре свежие номера газет, но внимательно читать ничего не мог. Перед обедом Рогачев все же проник в кабинет секретаря. Он притворил за собой дверь и, направляясь к столу, спросил:

– Петр Иванович, когда же мы поговорим о Горошкине?

Ковров с мнимой усталостью посмотрел на инструктора. Пытаясь улыбнуться, дружески проговорил:

– Я же сказал тебе, подожди! Некогда мне сейчас…

Рогачев разочарованно вышел из кабинета. На этот раз он так нервничал, что места себе не находил. Опять зашел в кабинет политпросвещения, начал готовиться к лекции по международному положению. Но, просидев пару часов за столом, скомкал исписанные страницы и снова направился в приемную, где сел на стул у двери в кабинет первого секретаря и стал ждать.

Покончив со всеми делами, в седьмом часов вечера Ковров вышел из кабинета.

– Ты все еще здесь? – недовольно сказал он, увидев инструктора.

– Здесь, – с ноткой обиды ответил Рогачев.

– Ну, заходи, раз ты такой нетерпеливый.

Ковров возвратился в кабинет и сел на свое место. Неторопливо стал закуривать. Спокойно положил потухшую спичку в пепельницу, а коробок и пачку папирос в карман. Придвинул пресс-папье к массивному чернильному прибору. Делал он все это с таким сосредоточенным видом, словно готовился к длительному и обстоятельному разговору. На самом же деле…

Рогачев положил перед секретарем перепечатанную на машинке справку в несколько страниц и попытался сразу же высказать некоторые добавочные соображения, которые возникли у него, после того как докладная была напечатана.

Ковров мельком взглянул на страницы, после чего перевел взгляд на Рогачева, как бы поблагодарил его за работу:

– Оставь, посмотрю.

Не обращая внимания на вопрошающее лицо инструктора, секретарь молча встал, давая понять, что разговор окончен.

…Так дело о Горошкине было замято до зимы. Ковров начинал было успокаиваться. А когда бюро решило послать на отчетно-выборное собрание в «Красный партизан» опытного Остапенко, то совсем уверился, что все обойдется…

3

С утра неожиданно разыгралась непогода, повалил густой снег. Остапенко, хоть и договорились накануне, в МТС не приехал. Он позвонил туда, сообщив, что заболел и лежит в постели. Следом позвонил Ковров, проинформировав, что поручил проводить собрание инструктору Рогачеву и директору МТС Шатрову. К началу собрания должен был подъехать агроном Касаткин, которого решено было рекомендовать на место Горошкина.

Собрание назначалось на четыре часа дня. Шатров, Рогачев и корреспондент областной газеты – высокий рыжий и уже немолодой человек в модном полупальто – выехали в колхоз в десять утра, намереваясь прибыть пораньше и перед собранием поговорить с коммунистами, членами правления и активом.