Прискорбна, тяжела для плоти жизнь истинного христианина, но она за то получает себе обильнейшую награду и достойное возмездие от Праведного Мздовоздаятеля.
Христианин проводит жизнь в сокрушении, зато умирает в радости.
Христианин может с дерзновенною радостию говорить себе, в виду самой смерти, приближающейся к нему:
Истинный христианин отказывает себе, живя на земле, в чувственных удовольствиях, которыми мир угощает своих рабов и поклонников, но по смерти за то он сподобится таких благ на небе, которых не только здесь, по выражению Апостола,
Христианин и на земле еще получает себе утешения от Бога, заставляющие его забывать и как бы не чувствовать те скорби и лишения, какие составляют удел всякого последователя Христова.
Истинный христианин радуется и в страданиях, благодушествует и в скорбях.
Христианин ненавидим бывает от мира, зато любим бывает от Бога.
У человека христианина одно только несчастие, одна беда может быть – Бога прогневать.
10. Спасение души и добродетель
Спасение души христианин должен считать своею главнейшею, даже единственною для себя целию, а все прочее – средствами к этой цели.
Все дела мира сего, как бы они ни казались нам важными и великими, суть как бы поделья. Самое первое и важнейшее из всех дел должно быть дело нашего спасения.
Вечное спасение так нужно, что без него все ничто.
Все вещи в мире, все блага, дары счастия земного, даже все науки, искусства, художества должны быть ценимы только в той мере, в какой они содействуют к преспеянию в добродетели (см.: 1 Цар. 2, 10; Иер. 9, 24).
Там нет прекрасного, где нет доброго и полезного.
Истинно полезное есть то, что может служить к достижению вечной жизни, а не удобств и радостей земных.
Не требуется осуждать науку или познание о вещах: знание само по себе добро и от Бога установлено; но всегда предпочитать ему должно добрую совесть и жизнь добродетельную.
Весьма безумен, кто наиболее печется о том, что не служит к его спасению.
Если по плоти поживешь, то душу и плоть погубишь, а если по-Божиему, то обеих спасешь.
Даже и для времени мы бываем только врагами себе, врагами своему покою, врагами своей жизни, когда теряем из виду спасение души своей.
Грех манит приятностию, а путь добродетели усеян тернием, но кто восчувствует плод того и другой, найдет сладость в горечи добродетели и горечь в сладости греха.
Принудьте злого делать добро: отвечаю, что он скоро полюбит его. Заставьте ленивого работать: он скоро удивится своей прежней ненависти к трудам.
Безобразие порока и ничтожество свое тогда только мы почувствуем, когда будем пленяться красотою добродетели и бесконечными совершенствами Творца Всемогущего.
Добродетель – величественна в порфире, любезна в рубищах, преславна под шлемом и щитом, знаменита и на ниве при рале, достохвальна в храме у священного алтаря, благословенна и в доме, во граде и веси. С которой стороны ни воззрим на лице ее, везде она чиста, прекрасна, божественна.
Сластолюбие минутно; добродетель бессмертна.
Добродетель подвергается гонениям; но гонения эти оканчиваются славою.
Истинная добродетель на огне не горит и в воде не тонет, тем более на земле не пропадает. Что, например, сделали святителям Златоусту, Афанасию Великому и другим подвижникам веры и благочестия чрез изгнание их? – Лишь только прославили их.
Пусть клевещут на истину; пусть ненавидят любовь; пусть убивают жизнь: истина оправдается; любовь победит; жизнь воскреснет.
Если желаешь спасения, делай все то, что ведет к нему.
Как в лествице первая ступень есть восхождение от земли, так и в жизни Божественной начало преуспеяния есть удаление от зла.