Цветочное сердце

Имоджен захлопала глазами и прижала руку к груди.

– Разрази меня гром! – пробормотала она. – Тебя я совершенно не ждала. – Мать махнула рукой вверх-вниз, показывая на меня. – Клара, ты… ты очень похожа на отца.

Я не знала, что сказать. С чего начать?

Имоджен откашлялась и переплела пальцы рук.

– Ну, какими судьбами? – тихо спросила она. – У тебя все в порядке? Или отец прятал шарм? Я надеялась, что ты появишься здесь, когда тебе исполнится шестнадцать…

– Зачем папе прятать от меня шарм?

Имоджен раздраженно вздохнула:

– Альберт всегда боялся, что я буду плохо на тебя влиять.

– Значит, в этом я могу ему довериться. – Я сложила руки на груди и зло посмотрела на Имоджен, хотя на первый взгляд ничего в ней не должно было провоцировать мою ненависть. У нее оказались добрые глаза. Она позволяла мне говорить, и чувствовалось, что Имоджен по-настоящему меня слушает. Она в принципе вызывала у меня отторжение, хотя я знала ее недостаточно, чтобы вынести какое-то суждение о ней. Эта мысль здорово сбивала с толку.

Шаркая ногой по деревянному полу лавки, я спросила:

– Почему ты хотела, чтобы я появилась у тебя, когда мне исполнилось шестнадцать?

– Хотела кое-что сказать тебе, пока ты официально не стала ведьмой. – Имоджен пожала плечами. – Сейчас, наверное, поздновато, да? Завтра ночью ты вступаешь в их ряды, верно?

Мое сердце замерло. Я коснулась груди и поморщилась, потому что знакомой боли от магии не ощущалось. Имоджен знала, что никакой силы у меня больше нет?

Она прошла мимо меня и махнула рукой в мою сторону.

– Тогда тебе нужно привыкать к их унылой форме. Ведьму в розовом я еще не видела.

Напряжение в плечах растаяло. Имоджен не знала.

– Я… я еще не ведьма. Официальный допуск мне не дадут.

Имоджен ушла на кухню со столами, заставленными банками и коробками, но тут оторвала взгляд от высокой красной бутылочки и вскинула брови.

– Не дадут? Почему не дадут? Кто твой учитель?

Краска стыда опалила мне лицо.

– Меня многие учили. Но, м-м-м, сейчас мой наставник – Ксавье Морвин. – Тише, обращаясь, скорее, к себе, я добавила: – Точнее, наверное, он был моим наставником.

Имоджен вытаращила глаза и перегнулась через разделочный стол, насколько позволял лес разноцветных бутылочек.

– Морвин? Это же любимая семья Совета. И меня они точно не слишком жалуют… Почему же соизволили взять тебя в ученицы?

Потому что мы с Ксавье дружили. Потому что он был в отчаянии. Потому что я была в отчаянии. Потому что никто другой помочь мне не мог.

– По уважительной причине, – ответила я.

Имоджен налила себе стакан жидкости янтарного цвета и зацокала языком.

– Ты такая же скрытная, как твой отец. Хотя, пожалуй, винить я тебя не могу. Учитывая нашу собственную уважительную причину. – Имоджен протянула бутылку мне с таким видом, будто я стояла в паре шагов от нее, а не пряталась среди полок со снадобьями. – Хочешь выпить?

– Что это? – спросила я.

– Херес.

Вспомнилось, как мадам Бен Аммар учила маленькую меня никогда не брать еду и питье у незнакомых магов. Имоджен была моей матерью, но ощущалась незнакомкой. Я покачала головой.

Пожав плечами, Имоджен заткнула бутылку пробкой. Держа стакан в руках, она вернулась в гостиную и присела на подлокотник дивана.

– Погоди минуту… Ксавье… Это же их сын, он примерно твоего возраста?

– Да.

Судя по блеску в карих глазах, Имоджен поняла, о ком речь.

– Ага. По слухам, это он создал «эйфорию». – Мать склонила голову набок. – Болтают, в наказание Совет лишил его магической силы. Это правда?

В моих в венах застыла кровь.

– Они собираются так поступить.

Не выпуская из рук стакан с хересом, Имоджен показала на меня.

– Вот это я и хотела с тобой обсудить. Ты должна знать, что, когда настанет пора, ты не обязана повиноваться Совету.

Я нахмурилась. Даже останься у меня магия, на практике я могла бы использовать ее, только если бы получила от Совета лицензию ведьмы. Если бы соблюдала их законы.

– Не понимаю.

– Есть другой путь. Путь Совета – сплошные правила и препятствия, ограничения силы и попытки ее контролировать. Магию нельзя назвать плохой или хорошей, правильной или неправильной. Она просто есть. – Имоджен пригубила вино и тихо добавила: – К сожалению, так думают не все.

У меня аж живот скрутило.

– Поэтому ты нас бросила? – спросила я. – Потому что папа не разделяет твои взгляды на магию?

Уверенность и воодушевление, от которых блестели глаза Имоджен, поблекли, как картина под слишком ярким солнцем.

– Я… я хотела заниматься чарами, которые твой отец не одобрял. Ему не нравилось то, что из-за этого у нас всех могут быть неприятности.

– Какая магия может быть важнее собственного ребенка?

Отставив стакан с хересом, Имоджен поднялась с подлокотника, прошла мимо меня и обвела рукой полки с разноцветными пузырьками.

– Все не так просто, Клара.

– Неужели? – Я встала рядом с ней и взяла красную бутылочку с этикеткой «Чтобы лгать». Затем посмотрела на Имоджен: пока я не вернула бутылочку на место, глаза матери блестели от страха. Будто я неправильно держала новорожденного. Она обо мне так когда-нибудь беспокоилась?