Цветок для двоих [СИ]

И улетела гулять по дивному саду, полному высоких стеблей с клонящимися долу огромными цветками, похожими на царственные лилии. Тут было прекрасно. Славно. Медленно идти, проминая босыми ногами мягчайшую бархатную травку, пока кто-то заботливый поддерживает под локоть, слегка обнимая за талию. Шепчет что-то успокаивающее, предупреждая, вот порог, ногу поднимай. Говорит над ее головой — ладно, успеется, я завтра сама звякну, чтоб не дергался.

Потом она ехала, качаясь на пружинистом сиденье, снова шла, на этот раз узнавая с тихой радостью знакомый сад, веера мокрых радуг над блестящими листьями, клумбы, яркие от цветов и вдалеке — ажурную колоннаду беседки-аннуки.

Укладываясь в узкую постель, Шанелька вздохнула, вытягивая руки поверх легкого покрывала. Совсем закрыла глаза, слушая мерное шуршание воды, плеск ее совсем неподалеку. И заснула по-настоящему, с ощущением — я дома, я у себя. Так хорошо.

Из душевой вышла Крис с наверченным на влажные волосы белым полотенцем. Плотнее задернула шторы и тоже легла, так же укладывая руки поверх покрывала. Закрыла глаза, встречая мысленно мужской взгляд серых глаз на лице с четко очерченными тяжелыми скулами. Леон. Интересно, он Лев? Нет, скорее, Леонид. А она — его «детка». Еления — Ленни, по возрасту точно годится ему в дочери. Кто он ей? Завтра, вернее, сегодня, когда проснемся, мы все узнаем, думала Крис, тихими шагами уходя в собственные сны. В которых почему-то — круглая арена, посыпанная песком, яркая женщина в блестках, держит в обнаженной руке хлыст, стоя перед тумбами, на которых — львы, разевающие жаркие пасти. Нет, засмеялась во сне Крис, поворачиваясь и стряхивая влажное полотенце на пол, сунула руку под скулу, согнула ноги, устраиваясь уютно, нет, не львы — Леониды. Слушаются велений яркой и строгой женщины, указывающей хлыстом, что нужно делать. Потом она уйдет, переодевшись, будет сидеть в маленьком кабачке, есть горячий суп, слушая старого мужчину напротив, а тот, почесывая ухо, снова и снова рассказывает знакомые истории… про то, как когда-то…

Проснулись совсем уже вечером. Зевая, пили кофе в маленькой кухне. Шанелька вертела телефон, нажимала кнопки, и тот старательно пытался работать, иногда светя экраном, потом угасая.

— Помер, — вздохнула, заверчивая мобильник пальцем на гладкой столешнице.

— Высохнет, — утешила ее Крис, — ой, а мне снился цирк почему-то. Старый такой. Дрессировщица с тиграми, нет, со львами. И потом ресторанте, дешевенький, она там ест, и болтает с клоуном. Наверное, клоун. Больно уж мизантропического вида старпер.

— Это из-за новых старых бумажек, — предположила Шанелька, — твое подсознание раскрутило кино. На основании фактов, вернее, обрывков. Мы их зацепили поверху.

— Сад расходящихся тропок… — Крис потянулась к большой турке, налила себе еще кофе, — ты читала? У Борхеса?

— Читала. Наверное. Не помню сюжета. С таким названием сюжет уже лишний, да? И рассказ лишний. Или повесть. Оно — само по себе сюжет.

— Угу. А когда вникнем, то увидим в этом саду еще одну тропку. А глубже копнем — еще одну.

— От этого мне кажется, меня разорвет, — пожаловалась Шанелька, — когда я пишу. Понимаешь? Каждый абзац уводит в новую историю. Вдруг я лопну? Знаешь, я пробую записывать, ну, как положено риал писателям — заметки, планы, то-се. А оно потом лежит мертвым грузом, не пригодилось. И так жалко…

— А ты не жалей. То, что нужно, оно никуда не денется. И вообще, так будет не всегда. Наверное. Ты сейчас — Шанелька в силе. Вот и пиши, что пишется.

— А записи — ну их?

Крис пожала плечами.

— Пусть будут. Может быть, потом пригодятся. Или останутся. Кому-то. Как вот эти бумаги, которые провалялись столько лет. И теперь у них появился голос.

— А вдруг там все не так, как хочется Ираиде? Мы только пролистали, но как-то все намного сложнее, чем надо бы. Что тогда, Криси?

Крис улыбнулась, тыкая пальцем в свой телефон и тот послушно показал точное, уже совсем вечернее время.

— Зато они говорят с нами. С тобой, в частности. Это тоже важно, может и важнее, чем Ираидины желания. Нет, точно важнее.

— Ты мудрец. Мудрица. И еще ты меня любишь и потому мне льстишь.

Но услышать от Крис слова о собственной важности Шанельке было приятно.

— Аннука, — Крис встала, отодвигая чашку, — Джахи нас ждет, и согласился поработать ночью. Время поджимает, Нелькин, мы торговались с Асамом, но у нас дата вылета через пять дней. А я еще хочу успеть покупаться. Там, на побережье. Пусть Ираида меня простит.

Шанелька заторопилась, в два глотка допивая остывший кофе. Она была совершенно согласна с подругой — пусть стальная женщина Ираида смирится с тем, что они хотят пару деньков провести в египетском зимнем лете, перед возвращением в родную осточертевшую зиму.