Цветок Эридана (СИ)

— Ха! Да чихали они на трепетные письма Лорита! Он бы ещё королю Хазару жалобу послал, в стихах.

Девушки засмеялись, но их слишком оживлённый разговор привлёк внимание гофмейстерины, и Дора, подойдя к ним, принялась скрипеть и зудеть, твердя, что говорить следует только по-пиранийски, громко смеяться неприлично, что их манеры отпугнут любого порядочного человека и т. д., и т. п.

Проходил день за днём, и все они были полны однообразия и скуки. Из Эридана известий не поступало, Лорит по-прежнему пропадал на своей вилле, а Ева-Мария целыми днями сидела во дворце. Правда, она два раза посетила столичный театр и даже устроила благотворительный вечер, но на неё стали неодобрительно коситься — как сказала леди Спика, появляться в обществе без супруга здесь считалось дурным тоном, тем более что мужчины и молодые люди проявляли к прекрасной королеве слишком большой интерес, а это неизменно оборачивалось сплетнями и кривотолками. Несколько особенно зловредных дам даже заявили, что по вине королевы происходит падение нравов. Это не на шутку встревожило городскую элиту, комитет нравственности, представителей религии и обеих тёток, после чего покидать дворец стало затруднительно. В отсутствие короля церемониймейстер и слушать не хотел о балах и приёмах. «Что Вы, донна! Как можно! У нас же траур!» — с негодованием восклицал он и делал скорбное лицо, а седовласые лорды осуждающе качали головами.

К счастью, приближался день рождения Лорита, и ведущие хореографы столицы решили поставить для короля придворный балет. Леди Спика настояла, чтобы Её Величество непременно приняли в нём участие. Танцы были на редкость вычурными, девушке приходилось терпеливо отрабатывать сложнейшие композиции, причём другие танцоры (в балетах был задействован весь двор) вынуждены были стоять в одной позе и ждать, когда она закончит сольную партию. Наблюдавшее за её стараниями жюри балетмейстеров недовольно качало головами: по их мнению, принцесса двигалась недостаточно изящно.

— Кто учил её танцевать? Это же форменный буратино! Она сведёт на нет все наши усилия, — сокрушалась седовласая мадам, тощая и высокая, одна из бывших прим Королевского театра.

— И это — лучшая танцовщица Эридана? — язвительно вторила другая. — Ни выворотности, ни стоп, зад распущен, как у павлина.

— Никакой академичности в исполнении, делает что попало, — кривила губы третья.

— Отвратительная координация, — жаловалась четвёртая и закатывала глаза.

Вывод комиссии был единодушен: к станку. Для вариации с пуантами Еву-Марию облачили в воздушное газовое платье с открытыми руками и плечами — по мнению придворных, это должно было привести Лорита в неудержимое восхищение. Занятия проходили ежедневно. В один из таких дней, под выкрики танцмейстера: "Changement! Changement! И-и — вскок! И-и-и — поворот налево! А теперь pas de bourree!" запыхавшейся королеве доложили, что во дворец прибыл посол Мроака. Музыка тотчас смолкла, а придворные нервно зашептались.

— Проводите нас к нему! — крикнула девушка, соскакивая с пуантов.

— Ваше Величество, это недопустимо, — оскорблённо начал пиранийский обер-гофмейстер.

— Озаботьтесь через час подать ужин!

— Ваше Величество, Вам не следует…

— Пригласите лучших музыкантов! — перебила королева, выходя в коридор.

Свита потянулась за нею, но Ева-Мария так спешила, что придворные растянулись по галереям и комнатам, а некоторые вообще потеряли её из виду. Бедный паж начал хныкать и жаловаться на колики в боку, но принцесса дёрнула его за косичку и пригрозила оставить без пирожных. Всё её существо ликовало при мысли, что она наконец сбежала из опостылевшего балетного класса.

Не думая больше ни о чём, она впорхнула в библиотеку. Это была небольшая комната, высота которой превосходила ширину, с одним окном и скруглённой стеной, вдоль которой под картинами, пиранийскими гобеленами и статуями муз тянулись низкие, в половину человеческого роста шкафчики с книгами. Полированный пол был выложен узорчатыми дощечками, а в центре комнаты стоял стол с восемью ножками и единственное кресло. При появлении Евы-Марии человек у окна повернулся, и его лицо осветилось приветливой улыбкой.

— Добрый вечер, — он закрыл фолиант, который держал в руках, и слегка поклонился. Его тёмные глаза разом обежали тонкую фигурку королевы, подчёркнутую невесомым газом. Принцесса выглядела измождённой, но по-прежнему невероятно хорошенькой: на ней не было украшений, а русые пряди выбились из тугого узла на затылке и прилипли к вискам и шее. — Имею честь приветствовать Вас от имени халдора.

— Это весьма неожиданная встреча, господин… — Ева-Мария запнулась. — Колз.

— Очень рад, что королева помнит меня, — сказал эдлер. — Вы ждали Сорбуса?

— Нам без разницы, кто будет представлять Мроак, — ответила демуазель, обмахиваясь платком. Паж подвёл её к креслу и встал рядом в ожидании приказаний. — Apportez de l'eau, garcon!125

Мальчик исчез, и они остались одни в комнате, полной сумерек и недосказанных слов.

— Хорошие у Вас тут книги, — сказал мроаконец.

Ева-Мария скорчила гримасу: