Цветок Эридана (СИ)

Обе свиты в молчании последовали за молодыми до входа в покои королевы, но в спальню на этот раз были допущены только избранные. История повторилась: едва священник взмахнул кадилом, распространяя вокруг приятно-сладкий запах ладана, Ева-Мария сообщила, что от благовоний ей дурно, и выбежала в туалетную. Лорит побледнел и порывался идти за ней, но лорд Фин удержал короля и подал знак королевскому лекарю. Майнер был наготове: он вошел следом и заставил принцессу выпить опиумную настойку. Двери распахнулись, придворные дамы вывели слабо сопротивлявшуюся девушку. Епископ начал читать молитву, все приняли благопристойный вид, и делла Келерия с леди Спикой принялись расшнуровывать на королеве платье, в то время как два знатных лорда помогали раздеться Лориту. Его Величество был в нетерпении: щёки его зарумянились, глаза блестели, и он не сводил с королевы нежнейшего взгляда. Затем со множеством церемоний были поданы и надеты две сорочки. Нижний ряд свечей на люстре был притушен, и в комнате воцарился полумрак. Четверо свидетелей со свечами в руках заняли места по углам кровати. Под многочисленными любопытными взглядами принцессу подвели ближе и в состоянии наркотического полусна уложили на супружеское ложе. Лорит, раздираемый похотью и смущением, топтался рядом, и дед прикрикнул на него:

— Ну? Чего встал, дурень? Давай, внук, за дело! Покажь, на что способен!

Подбадриваемый мужчинами, Лорит залез на кровать и начал свои неумелые действия. Ева-Мария лежала неподвижно — советнику показалось, что она в обмороке, пока её пальцы в отчаянии не смяли простыню. Фин не выдержал:

— Sufficere, — сказал он резко, развернулся и рывком распахнул двери. — Matrimonium consummatum est.124

— Больно рано, — проворчал сир Орк, глядя на постель и похабно облизывая губы.

Тем не менее, свидетели подтвердили, что брак совершён, и король с королевой наконец остались одни.

Лорит был в ярости.

— Вы! Вы!.. Кто бы мог ожидать! — сдавленно взвизгнул он, оттолкнув её от себя. — Вы не были невинны!

Ева-Мария безмолвствовала.

— Какой позор! Сударыня, я… я не нахожу слов! Я берёг себя для Вас!

Девушка повернулась на правый бок. Её шёлковые волосы струились по подушкам, а рубашка задралась так, что Лорит покраснел.

— Я… — он нервно сглотнул. — Я крайне разочарован. Ноги моей больше не будет в Вашей опочивальне!

— Уйдите, Вы нам противны, — не оборачиваясь сказала Ева-Мария.

— Ах, вот как?! — король Пирании спрыгнул с постели и промаршировал к двери. Уже почти выйдя, он спохватился и вернулся за одеждой. Разыскивая камзол и панталоны, он проклинал узы брака, связавшего его со столь недостойной особой, и стенал о женском вероломстве, при этом взгляд короля вновь и вновь обращался на кровать, и его злость удесятерялась. Найдя, наконец, свои вещи, Лорит произнёс последнее оскорбление и вышел вон, громко хлопнув дверью.

Глава 21. Шалости Гименея

Где много любви, там много ошибок. Где нет любви, там все ошибка.

(Томас Фуллер)

Каблучки Её Величества застучали по нарядному паркету Китийского зала. Принцесса шла впереди свиты, держась за гладкую стену из нежно-розового мрамора, пока её рука не запуталась в креповой ткани.

— Это что ещё такое? — Ева-Мария в недоумении остановилась.

— Мадам, в знак траура король приказал закрыть все зеркала, — с поклоном сказал пиранийский гофмейстер мсьё Брунис.

— Умерла его любимая собачка? — в голосе королевы слышалось презрение.

Придворные зашептались.

— Неужели Вы ничего не знаете о несчастье, постигшем Пиранию незадолго до Вашего прибытия? — скорбным тоном сказал один из лордов. — Накануне свадьбы Его Высочество принц Гнейс вылетел встречать эриданский кортеж, и на него напали гебетцы. Ни один дирижабль не вернулся из боя.

— Это невозможно! Какая невообразимая трагедия! Примите наши искренние соболезнования, — ахнула Стелла ди Муян, всплеснув руками (другие фрейлины по-прежнему ничего не понимали в пиранийском).

— Нам не сообщили об этом, — Ева-Мария смутилась, но тут же что-то вспомнила. — Что за выдумки! Принц был свидетелем на нашей свадьбе!

— Его Высочество, к счастью, не пострадал, так как его дирижабль отстал из-за метели, но это была ужасная потеря — сто юных лордов, цвет пиранийской знати, гордость наших семейств, наше будущее, — гофмейстер достал платок и промокнул глаза. — Во всём королевстве объявлен недельный траур, но поскольку Его Величество сочетались браком, траур был временно приостановлен.

— Понятно: Его Величеству не терпелось, — съязвила Ева-Мария и направилась в апартаменты Лорита, размышляя над только что услышанным. Придворные вполголоса обсуждали слова Её Величества — местная знать ещё не привыкла к дерзкому язычку королевы, и каждое высказывание повергало их в трепет. Два кабинета были заперты, в третьем обнаружился лощёный молодой человек лет двадцати, который боком сидел у стола и что-то писал на гербовой бумаге.

— Я занят, обождите, — не поднимая головы бросил он.

— Кто это? — с раздражением спросила Ева-Мария.