Цветок Эридана (СИ)

Все зашумели, пытаясь унять перебранку между дедом и внуком, и постепенно голоса и выкрики затихли в отдалении. Ушли, ничего не добившись, придворные дамы. Через несколько минут дверь тихонько открылась, и королева проскользнула в комнату. На цыпочках подойдя к высоким белым дверям с золотым рельефом, она заперла их на ключ и, немного подумав, заперла все другие двери. Только после этого принцесса со вздохом облегчения присела на кровать, ощущая себя пленницей нарядной душной спальни, освещённой дрожащим пламенем свечей. Большое квадратное ложе с рассыпанными лепестками роз, высоким балдахином, кисточками на белых драпировках и четырьмя столбиками в виде пошлых позолоченных амуров не пришлось ей по вкусу, но она чувствовала себя такой измотанной и опустошённой, что уснула бы даже на голом полу. Голод, весь вечер мучивший королеву, притупился от пережитых волнений, к тому же его всё равно нечем было утолить — в дворцовых комнатах не было ни столиков с фруктами, ни конфетных ваз. Она была одна среди незнакомых стен, украшенных цветистыми панно, но одиночество было лучше, чем Лорит.

Вздрогнув от отвращения, Ева-Мария уронила на грудь две маленьких слезы, закуталась в бархатное одеяло и забылась тяжёлым, тревожным сном.

Утро началось с бесцеремонного стука в дверь. Королева открыла заспанные глазки, долго потягивалась и наконец села в постели, так как стук не прекращался. В первое мгновенье девушка не поняла, где находится: над нею нависал совершенно незнакомый цветной потолок, а за плотными белыми шторами чадили оплавившиеся свечи.

— Ваше Величество! Откройте сейчас же! — требовали за дверью.

— Подите прочь! — недовольно крикнула принцесса, лихорадочно вспоминая: кажется, вчера она вышла замуж. А может, это ей приснилось? Она протянула руку, ощупывая кровать. Нет, комната чужая — значит, она уже в Досе.

— Отоприте дверь! — голос был твёрдым и принадлежал мужчине.

— Мы не желаем никого… — начала Ева-Мария и осеклась, узнав советника. — Мы не одеты, лорд Фин!

За дверью посовещались, после чего подобострастный голосок леди Спики сказал в скважину:

— Ваше Величество, сир Лорит приглашает Вас позавтракать.

Девушка вспомнила, что со вчерашнего утра ничего не ела, и соскользнула с кровати. Золотой ключ повернулся в скважине, двери открылись, и комната наводнилась прислужницами. Начальник канцелярии не замедлил войти следом — на плечи девушке едва успели накинуть голубой пеньюар.

— Bonum mane, madonna mea,115 — привычно произнёс советник.

— Donna, — с оттенком злорадства поправила Ева-Мария. — Вашими стараниями мы теперь замужняя дама.

Советник запнулся.

— Э-э… Нам следует поговорить, донна, — он словно пробовал новое слово на вкус, — о том, что произошло — или, правильней сказать, не произошло вчера вечером.

— Чуть позже, лорд советник, сейчас нам нужно заняться туалетом: мсьё Лорит ожидает нас к завтраку, — прощебетала девушка, и леди Мари повела её в ванную.

Советник проводил королеву долгим взглядом, выражение которого сложно описать, затем выглянул в коридор, прошёлся по спальне, потеребил одного из амуров по курчавой голове и сухо приказал:

— Сегодня же снять все замки.

Смотритель дворца и обер-камергер почтительно склонились. Десять минут спустя из туалетной появилась королева; она прошла в будуар и, деликатно прикрыв зевок, уселась на стул. Вокруг тотчас засуетились парикмахер и модистки.

— Донна, по поводу брачной ночи…

Ева-Мария слегка повернула голову:

— Господин Фин, Вам разве мало вчерашнего фарса?

— Я понимаю Ваше негодование, донна, — признал советник, — но брак есть брак. Нельзя отказывать мужу в его правах. В контракте сказано, что господин Лорит имеет право дважды в месяц входить в спальню своей жены, которая не может ему отказать, не расторгая тем самым брачный договор.

Королева зарделась.

— Мы ясно объяснили, что наше самочувствие не позволяло нам принимать кого бы то ни было в своих покоях! И мы уверены, что в брачном договоре ничего не сказано о пьяных сборищах в спальне королевы.

— Все, кто подписывал договор, должны удостовериться в совершении брака.

— Это отвратительно! — воскликнула Ева-Мария.

— Вам придётся смириться с фактом, — канцлер-страж заложил руки за спину и перешёл на латынь, так как пиранийские слуги едва не лезли в будуар, лишь бы получше расслышать. — Non ridere, non lugere, neque detestari, sed intelligere.116

— Nihil ad nos,117 — высокомерно ответила Ева-Мария.

— Res semel admissa reprimi non potest,118 — сдвинул брови Фин. — Agenda res est audendaque, de cetero fors fortuna, ut volet, ordinet.119

— Sufficere! Aluquid, quo non consuevimus uti.120

— Haud desinam, donec pefecero. Vos hoc cogor — sed conscriptio conjugii.121

— Age, sit ita factum, ad depudet nobis hoc facere in coram omnium!122 — королева вспыхнула так ярко, что все в комнате поняли, о чём идёт речь.

В этот момент внесли тяжёлое белое платье, украшенное кружевами и драгоценной вышивкой, и девушка встала со стула. Лорд Фин в молчании следил за тем, как ей помогают одеваться, но тут на пороге возникла гофмейстерина.