Цветок Эридана (СИ)

Ева-Мария обиженно насупилась, а доктор слегка потрогал её за щёку.

— Ничего страшного. Лёгкий ушиб лицевого скелета. Полезно, знаете ли, прикладывать холодные примочки.

— Больно! — ойкнула девушка.

— Что ж, придётся потерпеть. Ничем не могу помочь — я, знаете ли, не хирург.

— Её Величество несколько дней мучает тошнота и слабость, — негромко сказала Элия Кельвин.

— Наверное, плохо кушаете, — он выпрямился, горя желанием поскорее уйти, но Ева-Мария удержала его за край одежды.

— Немедленно вылечите нас!

— Мадам, обратитесь к кому-нибудь другому — мне неинтересны Ваши придуманные расстройства. Вы много раз высмеивали мою персону, утверждая, будто я не достоин мыть пинцет за доктором Лонгорием. И поскольку у меня прекрасная память, ещё раз повторю: так как жалованья мне теперь не платят, ваши болезни меня больше не касаются.

— Но вы же врач! Вы обязаны заботиться о больных! — она хотела ещё что-то сказать, но профессор холодно поклонился и вышел.

— Какой отвратительный тип, — всхлипнула Ева-Мария, падая на подушки и закрывая лицо руками. — Он не посмел бы так вести себя в Эридане!

— Я принесу полотенце со льдом, Ваше Величество.

Принцесса моргнула сиреневыми глазами. Она очень хотела, чтобы рядом с ней был кто-нибудь, кто успокоил бы её, чтоб боль прошла, чтоб не было холодно, чтобы она опять стала весёлой и беззаботной, но равнодушие Мроака продолжало давить на неё, как крышка саркофага.

Прошёл ровно месяц с тех пор, как они покинули Мроак, и тень родного фиорда вновь упала на их корабли. Измученные долгим путешествием воины с облегчением смотрели на приближающийся остров.

— А не податься ли нам в одно весёлое место? — прищурясь, сказал Найтли.

— Всё бы тебе веселиться, — пробурчал Криегор. Остальные, кроме Бэйда, тоже не выразили энтузиазма.

— Ну, а ты что думаешь? — эдлер посмотрел на Сорбуса; в глубине его бедовых глаз плясали чёртики.

Сорбус сразу вспомнил, как его предупреждали не связываться с Найтли, даже Колз порой ворчал — мол, кто его знает, что в голове у этого парня.

— Я пойду, — ответил молодой человек.

— Вот молодец, — полунасмешливо кивнул тот и бросил ему канат.

Корабли вошли в гавань и встали у причала. Эдлеры спрыгнули на берег, оставив квадов заниматься разгрузкой снеккара. Был один из ясных апрельских дней — снег уже начал таять, а небо над головой стремительно наливалось голубизной. Под ногами блестели лужи, весёлые ручейки неслись по кривым улицам, унося за собой мусор и мелкие камни. Выщербленная гранитная лестница вела наверх. Очевидно, Найтли был здесь частым и желанным посетителем, так как все узнавали его и хлопали по плечу, хозяйка заведения расстилалась перед ним, а девицы хихикали и норовили ухватить за плащ. Улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой, Найтли уверенно протолкался к столику возле стойки. При их появлении из-за стола поднялась высокая худая мроаконка. Рядом с ней топталась совсем молоденькая девчушка, которая смущённо смотрела по сторонам и при каждом громком звуке хваталась за висевший на поясе топорик.

— Кого это ты привела, Стриллиан? — насмешливо спросил Найтли, садясь за стол.

— Это Мормолика. Я тебе про неё говорила, — негромким, но сильным голосом ответила женщина.

— А, Мармулька. Ну садись, потолкуем. Кстати, знакомьтесь, девочки: это Сорбус.

Девушка скромно присела на край лавки: на её лице было написано всепоглощающее восхищение "великим Найтли". Женщина протянула Сорбусу руку, на которой не хватало двух пальцев. Он встретился с её цепким оценивающим взглядом и с трудом подавил желание отвести глаза.

— Мы просто друзья, — быстро, почти не разжимая губ произнесла она, но Сорбус успел заметить, что во рту у неё не было нескольких зубов. Она казалась немного старше Найтли, не из красавиц: длинный нос, плотно сжатые губы, волосы, убранные в хвост на затылке. — Привет, Бэйд.

— Рад тебя видеть, Стрил, — мроаконец похлопал её по плечу.

Когда все расселись, Найтли заказал выпивку и пожрать. В это время красивая черноволосая китийка, танцевавшая у шеста, заметила эдлера и, с визгом соскользнув вниз, бросилась ему на шею. Найтли не имел ничего против, и она обосновалась у них за столом с видом полноправного члена компашки.

Сорбус заинтересованно разглядывал брюнетку. На ней не было железного ошейника, как на других. Найтли звал её Канарейка. Девушка беспрерывно щебетала на китийском и не отлипала от мроаконца. На вид ей было лет 18–20: длинные прямые волосы, подрезанные в форме кинжала, струились между лопаток. Её фривольный наряд состоял из ромбовидного нагрудника и юбки с разрезами по бокам. На смуглой мягкой коже виднелись шрамы от ударов и несколько татуировок: птица с распростёртыми крыльями, дракон и цветок. Надпись из иероглифов гласила: "Люблю тебя, принадлежу себе".

— Девушка, Вы меня не приласкаете? — закинул удочку Бэйд.

Брюнетка отрицательно покачала головой и погладила Найтли по волосам.

— Да от тебя одни убытки заведению, — хмыкнул эдлер.

Канарейка презрительно сморщила нос.

— Может, хотя бы станцуешь мне? — предложил он.