Цветы для Элджернона

Я там не был ни разу после операции, и сама мысль увидеть друзей возбуждала. Приют находится на Двадцать третьей стрит, восточнее Пятой авеню, в старом школьном здании, которое университетская клиника Бикман использовала как центр экспериментального образования последние пять лет. Специальные классы для людей с ограниченными возможностями. Над входом висит блестящая медная табличка, обрамленная старыми шипами: «Филиал Бикмана».

Занятия заканчивались в восемь вечера, но мне захотелось увидеть класс, где я с трудом учился читать и писать и считать мелочь, именно сейчас, пока идет урок.

Я заглянул в окно, стараясь быть незамеченным. Алиса стояла у доски, а рядом на стуле сидела незнакомая мне женщина с тонкими чертами лица. Она сидела открыв рот, с озадаченным лицом. Интересно, подумал я, что же такое говорит ей Алиса.

Рядом с доской сидел в инвалидном кресле Майк Дорни. А в первом ряду, на своем привычном месте, – Лестер Брон, самый умный, по словам Алисы, ученик в классе. Все, над чем я ломал голову, давалось ему с легкостью, поэтому в школу он приходил когда ему заблагорассудится, а зарабатывал деньги тем, что натирал полы воском. Изъяви он такое желание – то есть если бы для него это было так же важно, как для меня, – его бы точно использовали для лабораторного эксперимента. В аудитории появилось много новых лиц.

Наконец я набрался духу и вошел в класс.

– Смотрите, Чарли! – воскликнул Майк, разворачиваясь в инвалидном кресле.

Я ему помахал.

Бернис, миловидная блондинка с пустыми глазами, тупо улыбнулась:

– Где ты пропадал, Чарли? Хороший костюмчик.

Те, кто вспомнил меня, помахали ручкой, и я помахал им в ответ. Только сейчас я заметил недовольное лицо Алисы.

– Почти восемь, – сказала она. – Так, всё убираем.

Каждый ученик имел свое задание: убрать мелки, ластики, бумагу, книги, карандаши, листки для заметок, краску и демонстрационные материалы. Каждый знал свои обязанности и с гордостью их выполнял. Все занялись делом, кроме Бернис, не сводившей с меня глаз.

– А че это Чарли пропускает школу? Ты вернешься, Чарли?

Все на меня уставились. Я ждал, что за меня ответит Алиса. Повисло молчание. Какие необидные слова я мог им сказать?

– Это просто визит.

Франсин, доставлявшая Алисе много хлопот, захихикала. К восемнадцати годам она родила трех детишек, после чего родители удалили ей матку. Хотя она не была такой миловидной, как Бернис, было в ней что-то такое, что привлекало мужчин, и они дарили ей всякие безделушки или приглашали в кино. Она жила в общежитии для постоянных работников при этом центре и по вечерам приходила на занятия. Дважды по пути в школу ее на улице перехватывали мужчины, и теперь она могла ходить только с сопровождением.

– Он говорит как большая шишка. – Она хихикнула.

– Ну все, – резко сказала Алиса. – Все свободны. Жду вас завтра в шесть.

Когда класс опустел, по тому, как Алиса швыряла в подсобку свои вещи, я понял, что она на меня злится. Я извинился:

– Собирался подождать тебя внизу, но потом захотелось увидеть классную комнату. Мою альма-матер[2]. Сначала я вообще просто заглянул в окно. И вдруг – на2 тебе, оказался здесь. Что тебя так злит?

– Ничего. Ничего меня не злит.

– Да ладно. Твой гнев несоизмерим с тем, что произошло. Что-то тебя беспокоит.

Она хлопнула книжкой об стол:

– Ладно. Ты хочешь знать? Ты изменился. Ты стал другим. И я сейчас не об IQ. Я о твоем отношении к людям. Не человеческом, как раньше…

– Да ладно тебе. Не стоит…

– Не перебивай меня! – От дохнувшей на меня ярости я даже отшатнулся. – Раньше в тебе была… как сказать… теплота, открытость, доброта, вызывавшая у других ответные чувства. А сейчас, при всем твоем уме, появились барьеры…

Тут уже я сорвался:

– А чего ты ждала? Что я останусь послушным щенком, который помахивает хвостиком и лижет ботинок того, кто его пнул? Да, теперь я иначе о себе думаю. Я не стану терпеть всякое дерьмо, коим меня кормили всю жизнь.

– Тебя никто не унижал.

– Что ты об этом знаешь? Даже самые лучшие вели себя со мной высокомерно и покровительственно. Использовали меня, чтобы испытывать свое превосходство и скрывать собственные ограничения. Любой почувствует себя умным рядом с круглым идиотом.

Я это произнес и сразу понял, что сейчас она это вывернет наизнанку.

– Если я правильно поняла, меня ты тоже записал в эту категорию.

– Не говори глупости. Ты отлично знаешь, как я…

– В каком-то смысле ты прав. Рядом с тобой я чувствую себя глуповатой. После наших встреч я возвращаюсь домой с горьким ощущением, что у меня замедленное мышление и я плохо соображаю. Я вспоминаю мною сказанное, и мне в голову приходят остроумные реплики, которые я могла бы употребить, когда мы были вместе, но нет, не употребила, и хочется дать самой себе подзатыльник.

– Такое бывает со всеми.

– Я ловлю себя на том, что хочу произвести на тебя впечатление, чего раньше не бывало. Но ты подрываешь мою уверенность в себе. Что бы я сейчас ни делала, я подвергаю сомнению свои мотивы.

Я попытался сменить тему, но не тут-то было. В конце концов я сказал: