Цветы для Элджернона

Она сминала в руках носовой платок и время от времени стирала со лба бусинки пота. Даже в слабых отблесках воды я мог разглядеть, что с макияжем она явно переборщила, но при этом она казалась привлекательной, с прямыми темными волосами до плеч – вот только лицо припухшее, как будто она минуту назад проснулась. Ей хотелось поговорить о себе, а я был готов ее выслушать.

Отец дал ей хороший дом, образование, все, что богатый кораблестроитель может дать единственной дочери, – все, кроме прощения. Она сбежала с моряком, и этого он ей не простил.

Она взяла меня за руку, а голову положила мне на плечо.

– Первая брачная ночь, – шептала она. – Я дрожащая девственница. А он совсем спятил. Шлепал меня, колотил. А потом мной овладел, без предварительных ласк. Больше между нами ничего не было. Я не позволяла ему к себе прикасаться.

По тому, как у меня дрожала рука, она, видимо, догадалась, что мне жутковато. Слишком много насилия и интимных подробностей. Но она еще крепче сжала мою руку – мол, дай мне закончить, только потом отпущу. Для нее это было важно, и я сидел тихо, как человек, кормящий птичку с ладони.

– Это я не к тому, что мне не нравятся мужчины, – заверила она меня с широко распахнутыми глазами. – У меня было много других мужчин. Чаще всего они бывают нежными и обходительными. Занимаются любовью неторопливо, с предварительными ласками и поцелуями. – Глядя мне в глаза, она со значением провела открытой ладонью по моей туда-сюда.

Я слышал, читал и мечтал о таком. Я не знал ее имени, и мое она не спрашивала. Она желала одного: чтобы я отвел ее в такое место, где мы будем одни. Интересно, что на это сказала бы Алиса, подумал я.

Я неумело ее погладил, а поцеловал уж совсем осторожно, и она удивленно на меня посмотрела:

– Что-то не так? О чем ты думаешь?

– О вас.

– У тебя есть место, куда мы можем пойти?

Каждый шажок был для меня проверкой. В какой момент земля уйдет из-под ног и я пойду вразнос? Что-то подталкивало меня вперед – авось получится.

– Если что, отель «Мэншн» на Пятьдесят третьей стрит совсем не дорогой. Даже не нужен никакой багаж, если заплатить вперед.

– У меня есть комната…

Она поглядела на меня с уважением:

– Что ж, тем лучше.

Пока все нормально. Даже любопытно. Как далеко я продвинусь, прежде чем меня охватит паника? Когда мы окажемся одни в комнате? Когда она разденется и я увижу ее тело? Когда мы ляжем в постель?

Сейчас мне было важно понять, могу ли я быть как другие мужчины, способен ли я разделить жизнь с женщиной. Только интеллекта и знаний недостаточно. Важно еще и это. Ощущение освобождения и расслабленности соединилось с чувством, что все возможно. Когда я снова ее поцеловал, я испытал возбуждение, и это придало мне уверенности, что я могу быть нормальным. Эта женщина отличалась от Алисы. Она была из опытных.

Но в какой-то момент в ее голосе зазвучали нотки сомнения:

– Прежде чем мы пойдем… Один нюанс…

Она встала и, освещенная фонарем, распахнула передо мной пальто, и тут я увидел очертания ее фигуры, каких не мог себе представить, когда мы сидели рядом на скамейке в темноте.

– Всего пятый месяц, – сказала она. – Какая разница… Ты же не возражаешь?

Для меня эта картинка наложилась на другую: женщина средних лет вышла из ванной и распахнула купальный халат перед Чарли. Я замер, как богохульник в ожидании удара молнии. Я отвернулся. Вот уж чего не ожидал, хотя незнакомка, завернувшаяся в пальто в жаркий летний вечер, должна была, по идее, меня насторожить.

– Это не от мужа, – заверила она меня. – Я про него не наврала. Мы с ним несколько лет не виделись. Это от коммивояжера, которого я встретила месяцев восемь назад. Я с ним жила. Вообще я от него ушла, но ребенка решила сохранить. Нам с тобой надо поосторожнее – без грубостей и всяких штучек. А так можешь не беспокоиться…

Голос ее упал при виде гнева, написанного на моем лице.

– Какая мерзость! – выкрикнул я. – Постыдились бы.

Она отступила, запахивая пальто и как бы защищая плод.

В голове наложилась вторая картинка: моя мать, беременная моей будущей сестрой. В этот период она реже меня обнимала и успокаивала, реже защищала от нападок тех, кто осмеливался называть меня слабоумным.

Кажется, я схватил ее за плечо… я в этом не уверен, но она завопила, что вернуло меня к реальности и чувству опасности. Я хотел сказать, что не собирался причинить ей вреда… что я никому не причиняю боли… а вместо этого у меня вырвалось:

– Пожалуйста, не кричите!

Но она продолжала вопить, и я услышал, как кто-то бежит по темной дорожке. Ситуацию, в которую я влип, могли понять критически. Я опрометью побежал в поисках выхода, пересекая зигзагами дорожки. Парка я не знал, и вдруг меня что-то отбросило назад. Забор из проволочной сетки… тупик. Потом я увидел качели, горки и понял, что это закрытая на ночь детская площадка. Я двинулся вдоль забора, то шагом, то пробежкой, спотыкаясь о крученые корни. Возле озера, огибавшего детскую площадку, я дал задний ход, нашел другую тропку, перешел через мостик, походил вокруг… нет выхода.

– Женщина, что случилось?

– Маньяк?

– С вами все в порядке?