Цветы лотоса в грязном пруду

Услышав шаги Симодзавы, Ямаока повернул голову и посмотрел своему помощнику в глаза. И тот впервые в жизни не выдержал этого взгляда. Было в нем нечто такое, что уже было выше его понимания. Да и не судья он был Ямаоке…

Так, молча, они простояли несколько минут, пока Симодзава не отважился напомнить Ямаоке, что им пора уезжать, поскольку ожесточенная перестрелка и огромный костер не могли не привлечь к себе внимания.

В последний раз окинув взглядом пожарище, он повернулся к Симодзаве.

— Едем, Кихэйдзи…

Через несколько минут их «мицубиси» уже мчался по ночному шоссе в сторону Тосандо.

— Все эти люди работали в полиции… — как бы между прочим заметил Симодзава, когда они проехали километров двадцать.

— Что ж, — пожал плечами Ямаока, — больше они работать в ней не будут…

И снова Симодзаву поразило то неспокойное спокойствие, с каким Ямаока произнес эти слова. А ведь они оставили за собой в этом лесу восемь трупов…

В Тосандо они приехали около девяти… Это был огромный дачный район на побережье, поросшем сосновыми рощами. Выстроенные здесь виллы находились на значительном расстоянии друг от друга. И у живущих на них создавалось впечатление оторванности от остального мира. Что было очень важно в этой сумасшедшей и не знавшей пауз жизни…

Дачу беглого чиновника полицейские нашли быстро. Трехэтажный дом, выстроенный в древнеяпонском стиле, был погружен в темноту, и только на первом этаже горел одинокий огонек.

Подкравшись к окну, Симодзава заглянул в него. Его взору предстала просторная комната, служившая хозяину виллы кабинетом. У окна стоял массивный письменный стол из красного дерева, за которым в роскошном вишневом халате восседал сам Тэцудзи Кадота, читавший какую-то толстую книгу. Перед ним стоял массивный бронзовый подсвечник, и пламя горевших в нем свечей отражалось в стеклах книжных шкафов и полок, сработанных из такого же красного дерева, что и письменный стол.

— Что будем делать? — одними губами спросил Симодзава подошедшего к нему Ямаоку и тоже заглянул в окно.

— Брать! Что же еще? — пожал плечами Ямаока.

— Двери наверняка закрыты…

— Я думаю, — недобро усмехнулся Ямаока, — он сам их нам откроет!

И он, не мудрствуя лукаво, постучал в окно. Кадоту словно какой-то неведомой силой подбросило с его удобного кресла. Безмятежное выражение ученого-одиночки, которого он напоминал в своем роскошном кабинете, сменилось на его лице крайней тревогой.

Застыв в напряженной позе, с глазами, полными страха, он уставился в окно.

— Подойдите к окну, Кадота! — громко проговорил Ямаока.

Услышав знакомый голос, Кадота вздрогнул.

— Да подойдите же вы сюда! — снова произнес Ямаока, поскольку Кадота не сдвинулся с места.

На этот раз окрик подействовал.

— Ну вот и прекрасно! — усмехнулся Ямаока, когда окно распахнулось и их взорам предстало бледное лицо чиновника. — А теперь откройте нам дверь!

Через минуту полицейские оказались в кабинете Кадоты. Окинув взглядом роскошное убранство комнаты и великолепные картины современных и старых японских художников, Ямаока уселся в одно из кресел.

— У нас очень мало времени, Кадота, — жестом указывая чиновнику на кресло, холодно проговорил Ямаока, — и поэтому советую вам быть поразговорчивее, нежели на нашем первом свидании…

Усевшись в еще хранившее тепло его тела кресло, Кадота молча смотрел на полицейских. Сколько раз за это время он прокручивал в своем сознании подобные сцены, но, оказавшись с глазу на глаз с инспектором, растерялся.

— Вопросы все те же, Кадота! — продолжал Ямаока. — Впрочем, я могу их напомнить!

— Не надо… — возразил чиновник. — Я помню…

— В таком случае слушаю вас!

— Я… мне нечего вам сказать…

— Насколько я понимаю, — безо всякого раздражения проговорил Ямаока, — вы намерены стоять на своем… Что ж, дело ваше! Предупреждаю вас в последний раз, Кадота! Если через минуту вы мне не расскажете все, что вам известно по делу Оцуки и Хатакэямы, я арестую вас за убийство двух человек в Осаке, потом отвезу в Кодэ и посажу в общую камеру, где с вами сразу же встретятся дети вашего любимого оябуна! А они — я не блефую, Кадота, — горят желанием свидеться с вами… Так как?

Кадота молчал. Он понимал, что на этот раз вырваться из стальных клещей у него нет ни малейшего шанса. И все же сдаваться был не намерен. Сейчас, когда его положение полностью прояснилось, он вдруг почувствовал, как сковавший его еще минуту назад страх вдруг исчез, уступив место какой-то отчаянной смеси из решительности и наглости.

— Но ведь вы в любом случае арестуете меня, инспектор! — проговорил он довольно ровным голосом. — Какой же мне смысл о чем-либо говорить? Ведь я себе сделаю только хуже!

— Ни я, ни мой коллега, — проговорил Ямаока, — не горим жаждой мести за тех двух якудза, с которыми вы так ловко расправились в Осаке. Да и не наше это дело — расследовать убийства в Осаке… Нам и своих хватает…

— То есть, — воспользовался паузой Кадота, — вы хотите сказать, что…

— Да, да, — перебил его Ямаока, — именно это я и хочу сказать. Выйдет на вас полиция Осаки, значит, хорошо работает, нет…

Он развел руками.