Цветы лотоса в грязном пруду

После провала операции с Кирико Осава получил страшный разнос от своего хозяина. И тот недвусмысленно предупредил подполковника, что в случае неуспеха его ждет весьма незавидное будущее. И у Осавы были все основания верить ему…

Конечно, Осаве и в голову не приходило, что Ямаока носит документы при себе. Но зато он хорошо знал другое. Рано или поздно он будет вынужден их кому-то передать, если, конечно, уже не передал. И именно поэтому сейчас под контроль были взяты все известные журналисты и редакторы…

Ямаока думал о Кирико… Он специально сел на заднее сиденье. Говорить ему не хотелось. Даже с Симодзавой, к которому он всегда испытывал дружеские чувства…

В ее гибели он винил только себя. Подумать только! В нее, хрупкую и беззащитную, не сказавшую в жизни ни одного грубого слова, стреляли с расстояния нескольких сантиметров…

Как профессионал он, конечно, понимал, что вы-стрел был сделан случайно, поскольку живая Кирико была этим людям гораздо нужнее…

Но легче ему от этого не было. Наоборот, тяжелее…

Что же, эти люди сделали свое дело и теперь ответят за это. И не кому-нибудь, а лично ему, Каматаро Ямаоке…

Ямаока повернулся и сразу же увидел уже так ему знакомые желтые фары.

— Они идут за нами от управления, — сказал Симодзава, заметивший в висевшем перед ним зеркале, как Ямаока всматривается в ночное шоссе.

Пусть идут, как о чем-то постороннем равнодушно подумал Ямаока. Он сделает все, чтобы этим людям не пришлось больше ходить по земле…

Самое же парадоксальное заключалось для него в том, что он сражался не с якудза, а с теми, кто носил такие же погоны, что и он…

Хотя ничего парадоксального в этом, если вдуматься, не было. За блестящими накидками очень часто скрывается грязное белье. И в этом был своеобразный символ их жизни, которая останется такой, несмотря ни на что….

А для чего же он тогда жил? Ведь родился же он на этот свет для какой-то цели? Или просто пришел по-смотреть?

Ямаока поморщился. Он уже посмотрел. Теперь настала пора действовать…

— Ты готов, Кихэйдзи? — спросил он километров через пять.

— Да, Каматаро…

— Сворачивай!

Симодзава свернул в лес, сбавив скорость, проехал еще километра полтора.

Они вышли из машины. Позади виднелись два тусклых желтых пятна. Они медленно приближались.

— Если меня убьют, Кихэйдзи… — произнес Ямаока таким тоном, — что помощник удивленно взглянул на него.

Было в его голосе нечто такое, что поразило даже его. Видимо, он уже перешел тот невидимый барьер, после которого люди уж не думают о себе, а значит, становятся неуязвимыми. Поскольку их тело и дух сливаются в эти минуты в единое целое и подчиняются только управляющей ими высшей силе.

— Возьмешь документы с собой, — продолжал Ямаока все тем же тоном, — они зашиты у меня в подкладке пиджака… В моем сейфе в папке номер четыре лежат все до-кументы по «Юдзивара-гуми». Доделаешь все сам… И еще, Кихэйдзи, если что, похоронишь меня вместе с Кирико…

— Да брось ты, Каматаро, — не выдержал Симодзава, — не из таких передряг выходили!

— Мы и сегодня из нее выберемся, — холодно улыбнулся Ямаока, — но предупредить тебя я обязан… Я останусь здесь, а ты пойдешь к машине и будешь меня ждать там… Договорились?

— Договорились… — нехотя согласился Симодзава, которому не хотелось оставлять Ямаоку одного.

«Тойота» остановилась метрах в сорока. Оставив одного из сотрудников на связи, Осава вместе с тремя другими двинулся к «мицубиси». Все они держали оружие наготове.

— Будьте внимательны! — на всякий случай предупредил Осава. — С этими ребятами шутить нельзя!

Осава совсем не задумывался над причиной, по которой Ямаока свернул в этот лес. Да и какое ему было дело, зачем он выкинул подобную шутку: спровоцировать его на схватку или действительно встретиться с кем-нибудь. Не нравилось ему только то, что слишком уж этот Ямаока был уверен в собственных силах. И это больно задевало самолюбие подполковника, считавшего себя одним из самых сильных профессионалов японской полиции. Впрочем, самолюбие было то единственное, что было у него за душой. Если, конечно, таковая имелась. Безусловно, он неоднократно слышал о таких понятиях, как совесть и честь, но на этом его представления кончались. Он даже не понимал, что напоминает собой прекрасно выдрессированную собаку, которой все равно кого рвать, была бы только команда хозяина. Правда, ему был знаком страх. Но это был страх все той же собаки, боящейся не исполнить команду и быть за это наказанной…

Под стать своему начальнику были и трое его сотрудников, волею Ямаоки оказавшихся в ночном лесу. Это были такие же псы, как и сам Осава, только пониже рангом.

Но дело свое они знали. Шли они практически бесшумно, и когда один из подчиненных Осавы прошел в пяти метрах от Симодзавы, двигавшегося ему навстречу, тот не услышал даже его дыхания.

Неожиданно для всех участников этой драмы из-за туч выглянула луна. И Ямаока увидел нырнувшего в кусты Осаву. Сделано это было мастерски, и он не мог не оценить искусство своего противника.