Читаем Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию полностью

Никто не обсуждал войну во Вьетнаме. Я носил значок, мне кто-то подарил, «Я против войны во Вьетнаме», но это было как на другой планете. Никто не обсуждал никакой войны. <…> Многие, когда подходило время идти в армию, всеми способами старались в нее не попасть. Я попал в армию в 20 лет. Я не помню разговоров, которые бы велись против армии. Понимали, что идет война, выступать против Советской армии не было никакого смысла, потому что ее все поддерживали. Конечно, Красная армия победила фашизм, все нормально. А другие армии… Нам мало что было понятно про вьетнамскую войну[528].

Рита Дьякова описывает похожую непоследовательную позицию, которая наблюдалась в то время в Москве: «Пацифистскую идею обсуждали. Кстати, она была не очень популярна, потому что, с одной стороны, пацифизм был какой-то внутренний, то есть чтобы милиция не приставала — это хорошо. А с другой стороны, как это — мир без войны, страна без армии? Это уже не очень приветствовалось. Потому что Советский Союз могучий… В общем, мы все тогда были не националистами, а патриотами»[529]. Письмо московского хиппи по фамилии Салоев, отправленное другу откуда-то с армейской базы в Приморском крае на Дальнем Востоке, отлично показывает, как в сознании советских хиппи пацифизм спотыкался о советские реалии:

Взгляни на карту и увидишь, что я нахожусь в трех километрах от океана. Только вот надоели эти вонючие китаяшки со своей паршивой пропагандой. Но мы крепко здесь стоим и сколько бы они не лезли то с пропагандой, то с автоматами через границу, у них ничего не выйдет. Сволочи! Я проклинаю Дальний Восток и Приморье, в котором служу, но когда подумаю, что такие ребята, как я, гибнут ни за что на границе от их поганых пуль, что их вонючие ноги могут топтать нашу землю — кровь закипает! Сволочи, ублюдки, недоноски паршивые, узкопленочные твари, темные, грязные вместе с их засраным Мао. Слов нет. Одно желание — схватить мой пулемет и бить, бить, бить их там, пока не останется на белом свете ни одной этой узкоглазой сволочи![530]

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное