Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

По сравнению с повседневными советскими отношениями, особенно учитывая представления о маскулинности, подобное признание хиппи собственной уязвимости и их безусловное принятие чудаков и аутсайдеров было чем-то радикальным. Например, в письмах друзьям Солнце выглядит удивительно сентиментальным для советского молодого человека (и тем более для сына кадрового военного), говоря, как сильно он по ним скучает. Он умоляет их писать и признается, что чувствует себя одиноким. (Интересно, что эта открытая эмоциональность особенно заметна в его переписке с армейскими приятелями, создавая впечатление почти что гомоэротических отношений.) В целом советские хиппи часто признавались друг другу в любви. Они не стеснялись слез, особенно когда находились под влиянием наркотиков. Они признавались в том, что одиноки и что их никто не понимает. Демонстрировать сильные эмоции, положительные или отрицательные, считалось нормальным. Они часто гуляли большими компаниями, держась за руки, вдоль Нового Арбата или по Садовому кольцу. Они вместе спали на тесных кроватях или на матрасах — а иногда и без них — прямо на полу. В отличие от «нормального» советского общества, где твое полное имя, место жительства и твоя биография значили очень многое, среди хиппи был важен только сам человек. Люди знали настоящие имена лишь своих близких друзей, обычно называя друг друга по прозвищам и смутно представляя себе, откуда кто родом. В обществе, где царила настороженность по отношению к незнакомцам, где происхождение имело большое значение и где люди все еще боялись ночного стука в дверь, такие беспечность и незащищенность казались не от мира сего.

Ил. 49. Коммуна во всех ее формах была в центре хипповской жизни, Витрупе, 1978 год. Фото из архива Г. Зайцева (Музей Венде, Лос-Анджелес)

Наиболее впечатляющее представление об этом «другом» мире было создано тогда, когда мир советских хиппи уже клонился к закату. В этот момент времени, когда они все еще находились в своей привычной среде — до того, как новая Россия навсегда изменила их окружающую обстановку, и после того, как события начала 1990‐х позволили запечатлеть их жизнь, — молодой кинорежиссер Артур Аристакисян снял свой аллегорический фильм «Место на земле» (я уже упоминала его выше). Центральной темой фильма была всеобщая любовь. В нем играли непрофессиональные актеры, большинство из которых обитали в так называемом Булгаковском сквоте, где сам Аристакисян жил в начале 1990‐х. Прекрасные одежды главных героев отходят на второй план на фоне почти безжалостного изображения их жизни, полной любви друг к другу и доброты по отношению к другим изгоям. Они варят в огромном котле отвратительного вида суп, который насытит всех жителей сквота, кормят своих младенцев разжеванным хлебом, ласкают их, а также занимаются любовью с дряхлыми бездомными, с которыми делят свое жилище. Игорь Дудинский, который принадлежал скорее к богеме, чем к хиппи, назвал фильм «квинтэссенцией советского мира хиппи»[664]. С этим, наверное, можно поспорить, и, конечно, хиппи 1970–1980‐х не заботились о представителях опустившихся слоев общества, так же как и не могли жить в сквотах до 1991 года. Но все же демонстративная забота и почти гротескная беззащитность хиппи перед жестокостью со стороны милиции и общества составляли важный аспект сплоченности их сообщества.