Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

Маша привезла в Москву первый, на тот момент уникальный опыт личного знакомства с Западом и западными хиппи. Александр Заборовский, который активно хипповал еще до появления в тусовке Солнца, вспоминал Машу как яркую, очень авторитетную личность в зарождавшемся хипповском сообществе[1047]. И все же ее имя ничего не значит ни для хиппи, появившихся позднее, ни для нынешних участников сообщества, обитающих в социальных сетях. Надежда Казанцева, так хорошо помнящая Машу, описывает ее как очень энергичную, активную девушку, у которой было еще одно прозвище: «Деловая Маша». Надя отдает должное ее оригинальности и харизме, однако при этом не считает, что Маша пользовалась значительным влиянием и привнесла что-то новое. На мой вопрос, кто был первым хиппи в Москве, Казанцева быстро ответила: «Не Маша». Я не могла отделаться от мысли, что это следует истолковывать так: «Уж точно не девушка». Надежда никак не пояснила свои слова, вернее, она просто была уверена, что у истоков движения стоял бунтарский гений Солнце, ну или, по крайней мере, он был первым. Заявив это, она уже буквально через несколько минут выразила сомнения по поводу его интеллектуальных и лидерских способностей, как будто бы не осознавая противоречивость своих слов[1048]. Про Машу можно прочитать в дневнике американской хиппи Марго Вардан, которая летом 1969 года приехала в составе официальной молодежной делегации в Москву и однажды вечером случайно оказалась в квартире Саши Липницкого, где была компания Солнца. Машу Штатницу Марго заметила благодаря ее «американской» истории, но главное место в своем дневнике тем не менее отвела Василию Сталину, который за вечер не произнес ни слова (тогда как Маша наверняка всю ночь переводила для гостей-иностранцев)[1049]. Так что и в рассказе американки мужчины получили преимущество перед женщинами. Единственное имеющееся у меня изображение Маши я обнаружила в архиве Юры Буракова. Она сфотографирована там рядом с юношей в куртке с цветочками — его опознали как Кондрата, про которого было известно, что у его мамы подпольный цветочный бизнес в Крыму. Коротко постриженная, в очках с роговой оправой, Маша Штатница больше похожа на нью-йоркского битника, чем на хиппи. Ее настоящая роль в этой первой небольшой сплоченной хипповской компании остается загадкой.

Маша рано исчезла из хипповского сообщества, уже поэтому почти никто не помнит ее имени. В конце концов, может, и не все было позволено ей и ее семье. Может, из‐за своих частых встреч с иностранцами она попала в поле зрение властей. А может, у нее просто поменялись интересы. Саша Заборовский уверяет, что году в 1978–1979‐м случайно встретил ее в кафе гостиницы «Спутник». Он тогда работал в группе «Машина времени». Маша выглядела как «серьезная, солидная дама» — скорее всего, она стала женой высокопоставленного номенклатурного чиновника[1050]. Она вернулась к «цивильной» жизни. Девушка из привилегированной советской семьи, она могла испытывать серьезное давление, а также искушение оставить хипповские игры и воспользоваться тем, что предлагала ей жизнь. И все же удивительно, как быстро ее имя исчезло из хипповского канона, который при этом хранит десятки мужских имен — тех, кого называют «легендами» ранних лет, хотя при этом среди них есть те, кто появился в сообществе позже Маши и кто играл куда меньшую роль в становлении советского хипповского стиля. Но Штатницу хотя бы еще узнали на фотографии из обнаруженного архива Солнца, чего нельзя сказать о многих других девушках, чьи изображения там хранятся.

Что гораздо удивительнее, практически полное забвение было уготовано другой женщине-хиппи, которая начала хипповать намного раньше и чье влияние было более значительным[1051]. Света Маркова, также известная как Царевна-лягушка, была нонконформисткой уже в таком раннем возрасте, что невозможно отследить, когда именно это началось. Саша Пеннанен, ставший впоследствии ее мужем, вспоминает, что впервые увидел ее, когда им обоим было по тринадцать лет. Войдя в класс своей новой московской школы, он не мог не заметить девочку (и тут же в нее не влюбиться), которая сидела за последней партой и приканчивала бутылку красного вина. Света недолго проучилась с Сашей в одном классе (в общем и целом ей удалось вылететь из семи школ подряд), но зато она надолго вошла в его жизнь — и стала ее важнейшей частью. Света и Саша были яркими фигурами нонконформистской молодежной сцены. Они воплощали стиль и идеологию хиппи, пропагандировали свободную любовь, мир без границ и интерес к мистицизму. Света и Саша держали что-то вроде светского салона недалеко от проспекта Мира, в квартире, в которой вместе с ними жила Светина мать. Но в действительности, как уверяет Саша, всю социальную жизнь организовывала Света, а он лишь готовил чай и кофе для ее многочисленных гостей — такое вот интересное перераспределение ролей.