Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

Ил. 79. Инна Тусовка, фотография из комсомольского билета, 1973 год. Из архива А. Полева (Музей Венде, Лос-Анджелес)

В то время Света иногда работала в бригаде художников-оформителей витрин, но чаще не работала вовсе. Будучи талантливой портнихой, она считала одежду и аксессуары как искусством, так и выражением системы ценностей[1052]. Они с Сашей со всей серьезностью относились к «стилю» и к «образу жизни». Их салон, их обстановка и то, как они себя вели (у них были открытые отношения, и они без стеснения занимались любовью на глазах визитеров), их наркотический опыт и удовольствие, которое они от этого получали, — все это задавало тон на московской хипповской сцене. На самом деле наркотики и свободные отношения были скорее Светиной территорией; Саша более осторожно потреблял первые и был менее убежденным сторонником вторых[1053]. Салон Светы представлял собой противоположность той компании хиппи, которая сформировалась вокруг Солнца в центре Москвы. В сравнении с «центровыми» это было более интеллектуальное место, куда приходили представители богемы, рок-музыканты, верующие и нонконформистская молодежь (хотя тот же Солнце и некоторые приятели из его тусовки сюда тоже наведывались). В отличие от Стрита (так хиппи называли улицу Горького), в салоне Светы правил бал не алкоголь, а наркотики, в первую очередь морфий. Это задавало совсем иную атмосферу, чем та, что была на Пушке, которая уже к началу 1970‐х славилась как шумное место тусовки сильно пьющих парней и их подруг[1054]. Наркотики же потреблялись без громкого веселья, с музыкой на заднем плане, приводя к продолжительному совместному уединению.

Ил. 80. Салон Светы Марковой (Царевны-лягушки); слева направо: Тусовка, Шекспир, Шоколадный, Царевна-лягушка. Фото из архива А. Полева (Музей Венде, Лос-Анджелес)

Но салон Светы был не только наркопритоном, но и центром интеллектуальных дискуссий. Света была близка к андеграундным художникам, включая их неофициального лидера Оскара Рабина, а также Анатолия Зверева и Евгения Рухина. В широкие круги ее знакомых входили также водители скорой помощи, снабжавшие ее морфием (часто в обмен на толику свободной любви), и представители криминала, которые в качестве «пятой масти» были призваны защищать ее компанию[1055]. Она знала людей, имевших доступ к химическим лабораториям, где экспериментировали с наркотиками, а также врачей психиатрических больниц. Она обшивала всех и каждого в московской андеграундной среде. Поговаривали, что среди ее клиентов были Алла Пугачева, танцоры балета и кремлевские жены[1056].

Вся эта жизнь закончилась внезапно, в 1974 году, когда Свету и Сашу выслали из СССР: их вызвали и заставили подписать документы об их еврейском происхождении и заявление на выезд. Спустя две недели они уже были на пути в Вену, затем их ждали Рим и Сан-Диего. Такая необычная процедура высылки, возможно, была связана со статусом отца Светы, старого большевика, бывшего куратора Центрального музея В. И. Ленина на Красной площади. Позже Саша и Света изо всех сил пытались наладить новую жизнь в Италии и Штатах, но Света лишь окончательно погрузилась там в мир морфийной зависимости. Стрит, однако, продолжал свою жизнь. И хотя последующее поколение хиппи не одобряло стиля жизни своих предшественников, представленных, например, постоянно пьяными Солнцем и Красноштаном, тусовка на Пушке все еще была на месте и весьма активна. К 1980‐м годам словарь хиппового сленга называл «центровым» человека, чья «хипповость» не вызывала никаких сомнений. Ничего больше не напоминало о том, что когда-то альтернативой этой преимущественно мужской компании «центровых хиппи» был салон, который держала женщина и который представлял совсем другой стиль хипповства. Память о Свете, ее радикальных убеждениях и еще более радикальном образе жизни быстро померкла после того, как они с Сашей покинули страну. К концу 1970‐х только несколько человек из их круга оставались там и продолжали быть активными. Одной из них была Света Барабаш по прозвищу Офелия, которая стала самой известной женщиной-хиппи Москвы и благодаря которой этот особый контркультурный бренд Царевны-лягушки продолжал жить. Безусловно, близкая дружба Светы Марковой с другой, более юной Светой сыграла в этом отношении не последнюю роль. Память о Марковой также хранила Лариса Пятницкая, больше известная под именем Лорик, которая тоже осталась в СССР после того, как ее наставник Мамлеев уехал в США. Она посвятила Свете и Саше целую страницу в своем изданном после перестройки фотоальбоме «Праздники моей революции», где видно, что о них помнили в богемных кругах в конце 1990‐х годов. Подпись к фотографии Светы, снятой на выставке в Измайлове в сентябре 1974 года, гласит: