Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

Какие бы стратегии ни выбирали хиппи, чтобы пережить московскую Олимпиаду, 1980 год стал еще одной вехой смены поколений в сообществе. Несколько лидеров Второй Системы, ставшие известными в конце 1970‐х, были так измотаны постоянными играми в кошки-мышки с властями, что состригли свои длинные волосы и вернулись к нормальной жизни — по крайней мере, до какой-то степени. А кто-то был вовлечен в некоторое сотрудничество с государством в культурной сфере. Другие — преимущественно наркоманы — все дальше уходили в свой собственный мир. Он не был таким уж радостным и счастливым, поскольку долгие годы употребления наркотиков давали о себе знать. Но все эти изменения не означали конца советского хиппизма. Совсем наоборот: новое поколение «волосатых» занимало улицы, кафе и туристические места, освоенные их предшественниками ранее. В восьмидесятых годах беспрецедентное количество хиппи бродило по городам и селам страны. В сообществе появились новые яркие личности: Шамиль, Умка, Гуру, Света Конфета, Пессимист, Мата Хари. Все они «прошли подготовку» у старой гвардии Второй Системы в конце 1970‐х, а также получили опыт в летних лагерях на Гауе. Устоявшиеся ритуалы и традиции, созданные внутри Системы и для Системы, означали, что существовал определенный путь, который вел от «пионеров» к «настоящим» хиппи. Плавный переход от одного поколения к другому не был счастливой случайностью, а являлся свидетельством эффективности и успешности Системы не только в выживании, но и в воспроизводстве, а также, безусловно, в деле прозелитизма.

Семидесятые ознаменовались ростом моды на хипповские атрибутику и одежду среди обычной молодежи. В отличие от предыдущего десятилетия, теперь на улицах можно было увидеть большое количество длинноволосых людей в джинсах, а также всего остального, что прежде ассоциировалось с хиппи. По свидетельству Хедрика Смита (Hedrick Smith), если в 1971 году волосы до плеч у мужчин считались чем-то совершенно недопустимым, то уже в 1974‐м такая прическа стала настолько обычным делом, что иногда ее можно было увидеть даже по советскому телевидению[1175]. В 1980‐х, несмотря на суровые гонения во времена Андропова и Черненко, эта тенденция продолжилась. Советская молодежь создавала для себя все новые пространства, чтобы заниматься тем, чем им было интересно, и следовать своему стилю. Советская рок-музыка стала мейнстримом — не в последнюю очередь благодаря тому, что некоторым группам, например «Машине времени», осторожно разрешили выйти из подполья, а также благодаря созданным площадкам, таким как Ленинградский рок-клуб и Московская рок-лаборатория, которые государство предоставило музыкантам, не вписывавшимся в советский канон. Появились молодежные дискотеки, которые, несмотря на все нелепости и ограничения (например, диджей должен был прочесть просветительскую лекцию), еще больше сократили разрыв между государственной молодежной политикой и хипповской культурой[1176].

Тогда же стало ясно, что комсомолу уже не угнаться за современными веяниями. Перемены, которые произошли с советской молодежью в восьмидесятых годах, были насколько грандиозны, что в итоге появилась культура, полностью отделившаяся от официальной культурной инфраструктуры. Хипповское нововведение «молодежь сама выбирает, чем ей заниматься» стало куда более распространенным, чем даже длинные волосы. Если в 1969 году лишь Солнце и его небольшая тусовка носили джинсы, танцевали как хотели и говорили, используя свой сленг, то в 1989 году уже миллионы советских молодых людей, одетых в джинсы, двигались в такт отечественному року, нисколько не заботясь о соответствии коммунистическим нормативным представлениям о поведении. Вслед за музыкой пришел новый внешний вид, с внешним видом — отношение к жизни, а с отношением — политическая апатия и ироничный взгляд, который, казалось, застыл во времени. По мнению Юрия Слёзкина, его поколение жило в мире, «ощущая отсутствие будущего, ощущая себя отрезанным от реальной жизни, от настоящего мира, от свободы»[1177]. Подобная ситуация, даже если речь шла только об образованной городской молодежи, не могла не иметь политических последствий. Перестройка была ответом не только на экономические проблемы, но и на позднесоветскую ментальность.