Цветы в зеркале

Следует сказать, что начальник Ведомства по делам жертвоприношений Чжан Чжун был родом из округа Тайюань области Хэдун. От жены, урожденной Чжу, у него было два малолетних сына и четыре дочери. Старшую дочь звали Хун-чжу, вторую — Чэнь-чжу, третью — Ли-чжу и младшую — Пу-чжу. Яркие цветы не могли бы сравниться с их ослепительной красотой, а от всего их внутреннего существа так и веяло спокойствием тихих вод. Чжан Чжун давно был знаком как с Бянь Бинем и Мэн Мо, так и с Цзян Цзинем, Дун Дуанем и Люй Ляном; все они в один и тот же год держали экзамены на звание цзиньши и вместе начали служебную карьеру.

Что касается Люй Ляна, начальника императорских кухонь, то он, так же как Чжан Чжун, был родом из Хэдуна, но только из округа Пинъян, а жена его, госпожа Чжан, была родной сестрой Чжан Чжуна. У Люй Ляна было три дочери: Яо-мин, Сян-мин и Жуй-мин. Это были нежные яшмы, от которых веяло дыханием весны, милые существа — само благоухание тончайшего аромата. Как только девушки узнали о приглашении Бянь Биня, они сразу же сговорились с сестрами Чжан поехать туда вместе и как раз на полпути встретились с сестрами Цзян и Дун.

Итак, молодые хозяйки и их гости вышли навстречу подругам и провели их к госпоже Чэн. Усадив всех после взаимных приветствий, госпожа Чэн велела подать чай и сказала:

— Последние два года я так редко видела вас — вы все занимались, а если нам и доводилось встречаться, так вы не успевали двух слов сказать, как уже торопились прощаться, только одни книги и были у вас на уме. Ну, хорошо, что вы получили почетные грамоты и звание шу-нюй, — не зря хоть трудились. А как я была рада, когда прошлой зимой узнала, что все вы, тридцать три девочки, все выдержали экзамены. И ликовала же я тогда. Я, наверное, больше радовалась за вас, чем вы сами за себя. Вот жалко только, что из-за ваших отцов вам приходится теперь отказываться от грамот на звание цайнюй.

— Это все потому, тетушка, что звезда наша еще не засияла, — оказала Цзян Чунь-хуэй. — Может быть, вашими молитвами в следующий раз отцов наших не назначат экзаменаторами, тогда все будет хорошо.

— Это называется «утолять жажду мечтою о сливе», — возразила ей Цзы-чжи. — Много ли вообще-то у нас было этих экзаменов, чтобы надеяться на следующий раз, да еще уповать на то, что отцы наши не будут экзаменаторами? Уж не слишком ли это? Указ, правда, дает понять, что будут еще экзамены, но не сказано, в каком году, и жди, когда это будет! Боюсь, что к тому времени и ты, и Бао-тянь, и Яо-мин, и Хун-чжу повыходите замуж, да и у Бао-юнь, наверно, так же как у нашей Лань-чжи, будет уже свекровь.

Лань-чжи покраснела и метнула глазами на сестру:

— Опять мелешь всякие глупости! — недовольно сказала она.

Яо-мин тоже напала на Цзы-чжи:

— Ведь уже не первый год учишься, а по-прежнему позволяешь себе быть такой невоздержанной на язык.

— А для тебя это разве ново? — заметила Чжан Хун-чжу, обращаясь к Яо-мин. — Я убедилась в этом, когда еще гостила у них в новогодние праздники. Сестрица Цзы-чжи отказалась от кое-каких детских словечек, зато почерпнула многое из книг, и теперь язык у нее стал еще колючее.

Тут за Цзы-чжи вступилась Дун Хуа-тянь:

— Язычок у нее действительно колючий, — сказала она, — но зато говорит она всегда то, что думает, и говорит прямо и просто.

— Да и почему, собственно, Яо-мин считает, что я невоздержанна на язык, — оправдывалась Цзы-чжи. — Ну, сказала, что они: повыходят замуж, так что же тут плохого? А если Яо-мин думает, что в этом есть что-то зазорное, то пусть тогда винит самого Мэн-цзы. Ведь это он сказал: «Женщина от рождения желает, чтобы у нее была семья». Остается только считать, что наш учитель, сказав так, свершил недопустимую ошибку. Но вот беда, — продолжала Цзы-чжи, — мои слова услышал почтенный Юечжэн-цзы{479} и рассердился: «Не болтай зря, Цзы-чжи, — сказал он, — мой наставник Мэн-цзы ничуть не ошибся. Поди-ка, спроси всех девиц, согласится ли хоть одна из них дать обет безбрачия».

— Ишь ты! И Юечжэн-цзы вытащила на свет! — рассмеялась госпожа Чэн. — Молодец! Послушаешь тебя, так, действительно, поверишь, что он так говорил.

— Похвалите ее только, она вам тут такое еще наговорит! — сказала Цзян Син-хуэй, обращаясь к госпоже Чэн.

— Нет, я вовсе не хочу держать экзамены в следующий раз, — заявила Цзы-чжи, возвращаясь к прерванному разговору. — Мне хочется, чтобы государыня после экзаменов в Палате обрядов просмотрела все сочинения и сказала бы: «А где же все девицы-однофамилицы, что выдержали областные экзамены? А ну, пусть они явятся на экзамены во дворец!». Вот было бы хорошо!

— Ну, знаешь, — сказала ей Цзян Чунь-хуэй, — это даже нельзя назвать «утолением жажды мечтою о сливе». Здесь скорее подойдет другое выражение.

— Какое же? — спросила Цин-тянь.

— «Подавлять чувство голода, рисуя на песке лепешки».

— Да что же это такое! — рассмеялась госпожа Чэн. — Одна будет мечтать о сливе, другая рисовать лепешки. Нет, это никуда не годится. Лучше уж пообедайте, а после обеда погадайте, выпадет вам счастье экзаменоваться в столице или нет.