Цветы жизни (СИ)

Это не было пределом нашего доверия друг другу: я точно знал, что есть, куда расти. Помните? Нити. Жгуты. Цепи. Гад каким-то чудом остался жив — успели откачать, но за пять ударов ему в бок меня одарили пятаком сверху моих уже отсиженных трёх с половиной и ещё полутора остававшихся. Позже ещё годик мне накинули буквально ни за что — в назидание, чтоб меньше буянил и лучше соблюдал внутренний распорядок.

В итоге стены моей криминальной альма матер я покинул будучи в возрасте двадцати восьми лет. До окончания срока моё авторство парочки новых «недоубийств» и одного состоявшегося, охрана тюрьмы и проведённое следствие так и не доказали.

Ну, здравствуй, свободный мир! Моя разминка окончена…

====== Глава 12. Моё спасение. ======

Так сложилось, что стены тюрьмы я покинул на год раньше своего наставника и занимался весь этот период тем, что мне и было доверено сделать: зондировал почву, да пропалывал грядки, заросшие предателями-сорняками. Я знал нужные контакты людей Сноука на воле, плюс к старой гвардии рядом со мной оказались те, с кем я сидел и кто уже вышел. И старички, и молодняк приветствовали меня радушно. Ещё бы, ведь слава меня опережала! Мои услуги нашему лидеру в период отсидки были у всех на устах, что сослужило мне неплохую службу и здорово сэкономило время и силы — не пришлось распыляться на конфликты внутри группы, сосредоточившись на внешних. Более того, на первых порах мне была оказана всяческая помощь и поддержка: я оказался снабжён жильём и финансами и прошёл экспресс-курс молодого бойца, состоящий из бытовых мелочей, таких как уроки вождения и владения огнестрельным оружием (холодным я владел в совершенстве).

Работёнка за этот год была продела мною, конечно, не самая приятная: то по колено в грязи, то по локоть в крови. Вновь, как и в шестнадцать лет, на моих плечах оказалась ответственность и вновь та, которой не позавидовать, как дало понять мне окружение. Никто не горел желанием занять по сути ответственное, а по факту «грязное» место, видя, что я пашу как проклятый. Те немногие лица, втихую или во всеуслышание возмущавшиеся у меня за спиной тому, кого Сноук назначил главным, довольно быстро прикусили языки, стоило мне приняться дело, будто одним махом позабыли: молодые — о своих пылких речах, а старшие — как в былые годы упивались своей силой, струящейся из их ныне поникших тел. Я не боялся запачкаться, а нелегальный бизнес и не предполагал, что хоть кто-то из вовлечённых останется чистеньким, тем более стоящий на таком высоком посту. Принимая во внимание прилежность и педантичность, с какими я подошёл к своему первому заданию «в поле», я сумел зайти даже дальше требуемого от меня минимума. Да, недооценил меня маленько наставник… Неприязни его просчёт во мне не порождал, напротив — понимание и мрачную гордость собою и тем, каким размашистым и твёрдым был мой шаг.

С головой погруженный в подпольный мир, работая в насыщенном ритме и в различных направлениях, я сталкивался на первых порах с тем, что имя Сноука, звучащее в одном контексте с моим, отчего-то ставило всё не на те места в глазах некоторых смельчаков. Но я быстро перевоспитал тех, кто с какого-то перепугу полагал, что я «сосунок, прикрывающийся высоким именем, когда у самого молоко на губах не обсохло». Минимальная мера — слепец мгновенно прозревал, получив в челюсть. Максимальная… Если твердолобость оказывалась непобедима, то приходилось подступаться ближе к мозгу, скрытому в только фигурально непробиваемом черепе. Что было дальше после встреч и разговоров в таком стиле? Молва начинала работать на меня, разнося по нужным краям мою манеру вести беседу и проводить работу над ошибками… не своими, только тех, кто опрометчиво допустил их в моём присутствии. Так, имя Кайло Рен очень быстро стало обретать собственную силу и вне стен тюрьмы. Вскоре, и друзья, и враги оказались убеждены моей крепкой рукою, что я тот ещё монстр, а я, как прилежный и преданный ученик, не давал им забывать о моём ещё более монструозном «хозяине», что скоро вернётся в игру.

Мне льстило всеобщее знание, сформировавшееся в умах людей, тем более, что оно полностью совпадало с личным ощущением — меня невозможно сломить, запугать или умаслить. Я вырос человеком во многих смыслах закалённым, натренированным и поднаторевшим в самых страшных формах диалога, так что, исполняя намеченное, я нисколько при этом не раскачивался, рванув с места в карьер. Потому и умения, уходящие корнями к знаниям, полученным от Сноука, пришли ко мне очень быстро. Конечно, и шишек маленько всё же набил, и парочку пуль случалось словить, оставшись, впрочем, в плюсе после кровавого заключения очередной сделки или расправы над неугодными, но ничего из ряда вон со мной не происходило.